— Не могу, — после непродолжительной паузы ответила звонившая. — Боюсь, этот разговор не для телефона. Но я в данный момент нахожусь в аэропорту, и мы могли бы...
— В таком случае перезвоните через минуту, — отрезал Джэнсон, оканчивая разговор.
Резко надавив на ручку, он толкнул дверь. Шагнув вперед, Джэнсон оказался в узком помещении, уставленном контрольным оборудованием; на жидкокристаллические дисплеи выводились данные о работе энергетической установки аэропорта, расположенной в восточной части главного здания. На вешалке висели кепки и куртки для работы на улице.
За крохотным столиком из металла и пластмассы пили кофе трое техников в форме из синей саржи. Увидев Джэнсона, они умолкли.
— Эй, куда ты идешь?! — крикнул один из техников, когда Джэнсон захлопнул за собой дверь. — Посторонним здесь находиться нельзя.
— Здесь тебе не сортир, мать твою, — вполголоса добавил второй.
Джэнсон удостоил их ледяной улыбкой.
— Ребята, я вам придусь не по душе. Видите вот это? — Он достал из кармана служебный значок ФУГА, позаимствованный у грузного инспектора в зале ожидания. — Новая проверка на предмет употребления наркотиков. Цитируя последнее распоряжение администрации, достоянные выборочные проверки призваны не допустить наркотики в среду работников воздушного транспорта — или что-то в таком же духе. Так что вам придется помочиться в бутылочки. Прошу извинить за неудобства, но ведь именно за это вам платят хорошие бабки, верно?
— Чушь собачья! — с отвращением выругался третий тех ник. Совершенно лысый, если не считать седеющей полоски волос на затылке.
— Шевелитесь, ребята! — рявкнул Джэнсон. — На этот раз мы действуем по совершенно новой методике. Мои люди собрались у ворот номер два терминала А. Не заставляйте их ждать. Рассердившись, они могут перепутать взятые на анализ образцы. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Это же чушь собачья! — в сердцах повторил лысый.
— Хочешь, чтобы я составил протокол по поводу того, что член ассоциации работников воздушного транспорта отказался пройти проверку на предмет употребления наркотиков? Если твои анализы дадут положительный результат, можешь начинать читать объявления о вакансиях. — Джэнсон скрестил руки на груди. — Черт побери, живо убирайтесь отсюда!
— Уже иду, — проворчал лысый, теперь далеко не так уверенно. — Я уже там.
Недовольные и обиженные, техники торопливо поставили кофе на столик и вышли из помещения. Джэнсон прикинул, что им потребуется добрых десять минут, чтобы дойти до терминала А. Взглянув на часы, он отсчитал последние остававшиеся секунды, и его телефон зазвонил снова: звонившая подождала ровно одну минуту.
— У билетных касс есть небольшая закусочная, — сказал Джэнсон. — Встретимся там. Последний столик слева, у самой стены. Жду.
Сняв пиджак, он натянул темно-синюю куртку и кепку и затаился в закутке. Через полминуты в коридоре показалась светловолосая женщина из зала ожидания.
— Эй, милашка! — окликнул ее Джэнсон и в одном непрерывном движении обхватил ее рукой за талию, зажал ладонью рот и затащил в опустевшее служебное помещение.
Он убедился, что никто не мог увидеть этот длившийся три секунды маневр; впрочем, если бы кто-либо и заметил что-то, его действия вместе со словами были бы приняты за любовные объятия.
Застигнутая врасплох, женщина напряженно застыла. Но она даже не попыталась закричать, проявив высокую профессиональную выдержку, что совершенно не понравилось Джэнсону. Закрыв дверь, он отрывистым движением указал женщине на стул за столиком.
— Вываливайте, что там у вас.
Незнакомка, не потерявшая изящества в этом строгом, утилитарном месте, опустилась на складной металлический стул Джэнсон остался стоять.
— Вы не совсем такой, каким я вас себе представляла, — сказала женщина. — Вы нискольконе похожи на... — Поймав на себе его неприкрыто враждебный взгляд, она решила не договаривать до конца. — Мистер Джэнсон, поверьте, у нас нет времени на эти шутки.
— На чтоименно я не похож? — спросил Джэнсон, чеканя слоги. — Понятия не имею, черт возьми, за кого вы себя принимаете, но я не собираюсь придерживаться в отношении вас ни грамма приличий. Я не буду спрашивать, откуда вы узнали номер моего сотового телефона и как вам стало известно то, что, как вы считаете, вам известно. Но к тому времени, как мы с вами расстанемся, я буду знать о вас все, что захочу.
Даже если перед ним частное лицо, пожелавшее законным образом воспользоваться его профессиональными услугами, избранный ею подход, на людях, не вписывается ни в какие рамки. Ну а использование его рабочего псевдонима, хотя и уже давно оставшегося в прошлом, вообще является тягчайшим преступлением.
— Вы четко выразили свою позицию,мистер Джэнсон, — ответила женщина. — Согласна, моя попытка установить с вами контакт была, скажем так, весьма опрометчивой. Но вы должны меня простить...
— Вот как? Очень смелое предположение.
Втянув носом воздух, Джэнсон ощутил исходящий от нее тонкий аромат. Их взгляды пересеклись, и его гнев несколько угас, когда он разглядел выражение ее лица, тревожно стиснутые губы, серовато-зеленые глаза, наполненные мрачной решимостью.
— Как я уже говорила, у нас очень мало времени.
— Мне торопиться некуда.
— А вот Петер Новак ждать не может.
Петер Новак.
Это имя, как и было рассчитано, заставило Джэнсона вздрогнуть. Легендарный венгерский финансист и филантроп Новак получил в прошлом году Нобелевскую премию мира за выдающийся вклад в разрешение вооруженных конфликтов в различных точках земного шара. Он являлся основателем и директором Фонда Свободы, ставившего своей целью «направляемую демократию» — голубую мечту Новака — и имевшего отделения во всех столицах и крупных региональных центрах Восточной Европы, а также во многих развивающихся странах. Но у Джэнсона были личные причины помнить Петера Новака. Его долг перед этим человеком был столь велик, что чувство благодарности порой казалось Джэнсону тяжкой ношей.
— Кто вы? — спросил Джэнсон. Серовато-зеленые глаза женщины сверлили его насквозь.
— Меня зовут Марта Ланг, и я работаю на Петера Новака. Если это поможет, я могу показать вам свою визитную карточку.
Джэнсон медленно покачал головой. Визитная карточка лишь сообщит ему ничего не значащую должность, определит Марту Ланг как высокопоставленного сотрудника Фонда Свободы. «Я работаю на Петера Новака», — сказала она, и уже по тому, как были произнесены эти слова, Джэнсон понял, к какому типу относится эта женщина. Доверенное лицо, особый уполномоченный, преданный лейтенант; такой есть у каждого великого человека. Подобные люди предпочитают держаться в тени, однако обладают большой, хотя и производной властью. По фамилии, а также по едва уловимому акценту Джэнсон безошибочно определил, что она венгерка, как и ее руководитель.
