Деньги за сегодняшнюю работу ты получишь вдвойне.
— Я, наверное, должен сказать тебе спасибо? — улыбнулся я, пытаясь найти на лице девушки хотя бы тень веселья. Впрочем, зря.
— Себе скажи, придурок. Тебе очень повезло, что дядюшка в хорошем настроении. Прощай.
Глава четвертая
Новая встреча
Ферма представляла собой две стройных колонны толстостенных теплиц, между которыми пролегала накатанная вездеходом дорога. Один конец этих колонн упирался в небольшого размера площадку для летательных средств, впрочем, обычно пустовавшую. На другом же конце располагалась наблюдательная башня, увенчанная полусферой из толстого стекла, чем-то напоминавшая обсерваторию. Свое истинное техническое предназначение она давно утратила, и теперь в ней обитала хозяйка фермы, старая Сигилд, которую в замке за глаза называли бывшей любовницей барона. Поговаривали также, что ее дочь — ребенок Айзенэрца, и только благодаря ей Сигилд, не обладавшая ни умом, ни наследством, сумела приобрести эту ферму.
По другую сторону дороги от фермы простирались поля панелей, собирающих энергию света. Черт знает, кому именно эти устройства принадлежали, но в это весьма солнечное утро они явно отрабатывали вложенные в них монеты.
Прибыл я сюда по рекомендации вновь встретившегося мне в замке Астора. Он подсказал, что на грибной ферме по дороге в город давно требуется рабочий. На первое время данное место мне вполне подходило. В деньгах я не нуждался — оплаты за «зачистку» хватило бы на месяц не самой скромной жизни — но светиться я пока не хотел. Ковыряние в шампиньонах должно было мне помочь пересидеть опасное время (я не знал, что происходит в Эссване — свою учетную запись в сети я забросил, создав новую, терцианскую, пока безымянную) и определиться со своим будущим. Черт подери, до чего же сложно менять сферу деятельности…
Сигилд даже толком разговаривать со мной не возжелала. Услышав, что я ищу работу, она громко обматерила меня и отправила искать некоего Готца в четвертую теплицу.
Готц оказался тщедушным пареньком, сутулым и, судя по всему, близоруким. Он сгорбился над каким-то ящиком с грибами и срезал шляпки небольшим ножичком. Мурлыкая себе под нос какую-то популярную песенку, он не сразу заметил гостя, а узнав причину моего появления, громко фыркнул:
— Мне? Помощь здесь? Я один-то порой по полдня сижу и ничего не делаю. Сигилд в своем репертуаре. Фермерша, мать ее, а не знает ни черта о работе. Боюсь, если бы я ей постоянно бумаги о грибах не носил, она бы думала, что я тут хлебушек выращиваю. Причем не пшеницу — хлебушек!
— Она настолько глупая? — приподнял я бровь.
— Не поверишь. Боюсь, именно поэтому она до сих пор думает, что отец ее дочери барон наш. Будь у нее хотя бы одна извилина, она бы догадалась, что это был явно кто-то более тупой.
— Как ты о ней лестно… И что мне делать? Сидеть весь день?
— Ну почему, — Готц внезапно замялся. — У меня есть одна просьба. Только никому, ладно?
— Я нем как рыба, — пожал я плечами, совершенно не лукавя. Моя профессия предполагала наличие умения молчать.
— Девчонке своей письмо написал. Ну и передать надо. Я думал уж с водителем нашим поболтать — он сегодня поедет — ну и думаю, может, тебе с ним поехать на грузовике. Тебе все равно на ферме делать нечего, да и… — Готц боязливо посмотрел на висящий у меня за спиной карабин. — Вижу, что не этой, парень, ты специальности. А так, может, в городе чего найдешь. А нет, так езжай сюда. Завтра урожай в пятой теплице снимать буду. Вдвоем всяко быстрей справимся.
Я кивнул, принял из перепачканных грязью рук Готца помятое письмо, и вышел вон из теплицы.
Грузовик представлял собой шестиколесный вездеход с отделенной от основного корпуса кабиной, висевшей над передним мостом. Колеса его, шириной чуть ли не превосходившие диаметр, были все перепачканы местной глиной. Корпус же состоял из громадного кузова с несколькими ребрами жесткости, покрытых давно заржавевшим металлом. Кузов был крытый, и имел дверь только с задней стороны, где возилась пара работяг, загружавших ящики с готовыми грибами. Я обошел вездеход спереди.
Видно было, что его ремонтировали не один десяток раз. Передний бампер был весь в следах грязных сапог, отчего краска, нанесенная, судя по всему, обыкновенной кисточкой, во многих местах уже начала слезать, обнажая неубранную ржавчину. Включенные фары пылали в утренней полутьме, придавая машине несколько хищный вид. Решетка радиатора… на нее было страшно смотреть. Не утруждая себя проблемами охлаждения двигателя, водитель навесил на нее разнообразнейший хлам: какие-то прикрученные на проволоку маскоты, веточки и даже мягкие игрушки, за жизнь свою повидавшие больше пыли, чем некоторые роботы-уборщики.
Водитель без особого энтузиазма воспринял факт того, что у него в этой поездке будет сопровождающий. Заведя с третьей попытки мотор, он дождался, пока ящики с грибами не будут загружены, и тронулся с места. Дорога была недолгой, и большую часть ее я уже видел — вчерашним утром я проезжал по ней в сторону замка барона.
Миновав перекресток, мы оказались на гребне холма, откуда открывался шикарный вид на город. Он оказался относительно небольшим поселением с десятком-других улиц, застроенным в большинстве своем небольшими домиками, то модульными, то каркасными, то куполообразными, то просто переделанными из старых бункерков или цистерн. Все пространство, окружающее город, было пересечено разнообразными полями, грядками и водоотводными канальцами. Кое-где виднелись теплицы, где-то — длинные ряды парников, у которых копошились горожане. Въезд в Терцию охраняло достаточно большое в этих местах, в целых четыре этажа, строение, судя по флагам Айзенэрцев на стенах, занятое гвардией барона. Шлагбаум был поднят, возле него гонял сапогами придорожную пыль одинокий стражник с винтовкой. Еще одного, вооруженного шнелфайром, я заметил на крыше. Слабоватая охрана, стоило признать, особенно в сравнении с замком барона.
— Куда мы едем?
— В лавку Колмана, — бросил водитель, сбрасывая скорость хода — в городе она была ограничена тридцатью километрами в час.
— Будто я знаю, где это.
— Тут недалеко. Торгует всем, от запчастей к космическим кораблям до еды. Мы с ним дела ведем, а он — со многими городскими торгашами, от зеленщиков до держателей кашеварен.
— Кашеварен? — меня поразило это забавное слово.
— Ага. Ну вроде кабака, только маленький и без спиртного. Ну знаешь, стол длинный, пара котелков под крышей, два-три блюда, а вместо питья — кагэ какой-нибудь или того пуще, вода. Если денег
