выведены границы каждого феода, а в центре их красовались ажурные гербы, выполненные в металле.
Вот сама Терция, описанная на карте особенно подробно. Залитые черным акрилом схематичные пейзажи рудников, кружки ферм и разукрашенные прямоугольники города. Горная гряда на севере ее плавно вела на восток, вдоль старых дорог, накатанных вездеходами. Здесь Терция плавно переходила в Зеленые пустоши, дикую область, никем не захваченную и никем не контролируемую.
Никто толком не знал, почему ни один из сумеречных лордов не взял под контроль эти обширные территории, раскинувшиеся на востоке острова. Там практически не было леса, и лишь дикие луга плавно спускались от гор к крутым скалам морского побережья. Кое-где, у расщелин, по которым можно было спуститься к воде, встречались редкие рыбацкие деревни, бедные и никому не нужные, кажется, даже их обитателям. Я в тех краях не был ни разу в жизни, и слышал лишь легенды-пугалки, которые так любили распространять в досужей болтовне.
Чуть севернее, вся усеянная значками с крестом или огоньком, располагалась Белая гавань, властителями которой были ненавидимые Айзенэрцами Вайсхавы, старое семейство, давно потерявшее любые признаки суверенитета. Кто-то поговаривал, что они ходили под Шталями, кто-то — что непосредственно под королем. В общем, из-за недавней войны с Терцией Гавань пребывала в упадке, и в ее разбомбленный, до сих пор не восстановленный порт все реже заходили корабли.
К северо-востоку от гавани пятном темно-красного, практически бурого цвета, расплывалась Дельта, считавшаяся самой развитой область Сумеречных земель, с единственным космодромом и большим городом, чуть меньше Эссвана. Правил там, если я правильно помнил, граф Шталь, довольно неприятный человек, как, впрочем, и все феодалы. Там я никогда не был, хотя и хотел всю жизнь попробовать покататься меж островков северной реки (потому и Дельта), усеянных высокими домами, светящимися даже ночью. Даже последние бедняки там жили богаче прочих торговцев в Серых Холмах, что уж говорить про Терцию…
Между Дельтой и Эссваном располагалось плато, которое я знал практически как свои пять пальцев. Часто мне приходилось бывать там по «делам». Зачастую именно в лесах барона Ханбенна находили свое последнее пристанище многие нехорошие парни из Эссвана. Старый лорд давно уже пребывал не у дел, и пограничная охрана действовала у него из рук вон плохо. Даже на главной дороге, соединяющей соседние области, я видел их далеко не всегда.
А дальше… Дальше был совсем север. Снежный мыс, земля Сильвенов. По слухам, такой же Манфред Айзенэрц, только еще хуже и с северным колоритом. Кстати, о Манфреде… Громко хлопнула дверь, и по полу застучали металлические подошвы бароновых сапог. Даже не самому пугливому мне стало не по себе.
— Так… А я-то думал, куда ты сбежала от Ванека.
— Я…
— Никаких отговорок, — отрезал барон, обошел нас и рухнул на трон. — Даже слушать не хочу. Мацей! Зачем здесь этот?
— Эта дура просила оставить его, — открыл было рот сын Манфреда, но тут Энн взорвалась.
— Потому что этот идиот меня ударить хотел, а этот… — он бросила на меня короткий взгляд, но так и не вспомнила, как меня зовут, поэтому ограничилась местоимением. — Не дал ему. Я не хочу с Мацеем оставаться!
— Заткнись, дура, тебе очень…
Манфред Айзенэрц тяжело вздохнул, и вздох этот заглушил все пререкания сестры и брата.
— Коротко, по фактам, что конкретно случилось. Хочу услышать вашу версию.
Рассказ Мацея ничем не отличался от того, что мог бы рассказать я. Разве что он приукрасил свои достижения в поимке и уничтожении контрабандистов, хотя кого он мог «убрать» из своей снайперской винтовки в местных зарослях, я сказать не мог. Жестом приказав сыну заткнуться, барон посмотрел на Энн.
Та, хоть и нехотя, принялась рассказывать. Как оказалось, она познакомилась с главарем контрабандистов, который немедленно очаровал ее витиеватой руганью (будто после барона этим кто-то мог удивить), у какого-то магазина, где продавали вино на разлив. Этот самый контрабандист сразу же раскусил, что перед ним знатная девчонка, и что за нее при случае можно получить неплохой выкуп, предложил сбежать с ним в Дельту на лодке. Дата была назначена на вчера, в день начала «сезона контрабанды», как его называли на юге Сумеречных земель. Открывался он ранней осенью, когда на Терцию опускались темные ночи, а по утрам на реку опускался густой туман. Тогда многочисленные легкие лодки умудрялись проскакивать сквозь заслон гвардии барона с ее катерами и береговыми батареями, скидывали или забирали груз на одном из островов реки, после чего плыли обратно в соседние области. Именно на одной из таких лодок и собирался удрать из Терции контрабандист, влюбивший в себя Энн.
Увы, им не повезло. Племянница барона сумела выскользнуть из города, да, но на этом везение преступников закончилось. Механикер-наставник Энн, хоть и был опоен снотворным, вскоре сумел проснуться и сообщить барону о пропаже, вследствие чего по следу были пущены «цепные псы» Манфреда — поисковый отряд под командованием кого-то из офицеров гвардии. Именно они и навели наемников «зачистки» на Зеленый остров, где устроили свой схрон контрабандисты. Все закончилось даже слишком удачно — Энн отделалась лишь парой ушибов и царапин, все контрабандисты были мертвы, а их тайники — вскрыты.
— А дальше что было?
— Я эту дур…
— Мацей, я не тебя спрашивал. А тебя, парень, — обратился ко мне барон. Говорить о том, что я поднял руку на его сына, мне совершенно не хотелось, но не сказать правду я не мог — ложь грозила куда более страшными последствиями.
— Мац… Ваш сын, милорд, ударил Энн, и хотел второй раз, а я его за руку схватил. Ну и…
— Что?
— Он ударил меня. И Энн за меня вступилась, не дав пристрелить.
Айзенэрц побагровел и принялся барабанить пальцами по столу. Спустя полминуты тишины, за время которой я успел трижды попрощаться с жизнью, он велел мне выйти.
Покинув приемную, я прижался спиной к стене и закрыл глаза, и мысли мои скакали туда-сюда. Черт. Сбежать из замка я не мог — никто бы мне этого сделать не позволил. Даже здесь, в гулком коридоре перед приемной, дежурило два гвардейца, бросавших на меня время от времени недобрые взгляды.
Двери были толстые, и я не слышал, что происходило внутри. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем с той стороны послышались шаги, и в коридор вышла Энн.
— Дядюшка сказал, что ты можешь валить куда хочешь. Машину твою за пару недель починят, может.
