Вполне милым таким. Курносым. Со светлыми волосами.
Но ребенком…
У меня вырывается легкий смешок. Все ждали поэта, похожего на знаменитого однофамильца. А этот малыш, еще толком не понимающий, что вообще происходит, хлопает своими длинными ресничками.
«Ох, ты ж…» — разочарованно восклицает Юлька. И на душе мне становится тепло.
Я сбегаю на первый этаж, как только выдается минутка. На лестнице сбавляю шаг. В «отрядке» мне делать особо нечего, а еще хочется понять, почему Ирка поменяла свое ко мне отношение.
Открыв дверь, я застаю идиллическую картину: «Хаос в раю». Часть детей рисует плакат «Мир во всем мире», другие играют в «UNO».
— Уна-а-а! — кричит мальчик.
Как же громко!
— Ты жульничал, — заявляет другой.
А Ирка сидит на полу и старательно вырезает снежинку.
— Ты, подруга, временем года ошиблась? — вкрадчиво интересуюсь я.
Ирка вздрагивает. Смотрит на меня внимательно.
— А-а-а. Ты про это. Да, это для выступления. Сценку готовим, а вы?
— Понятия не имею, — пожимаю плечами.
— Как так? — она аж рот от удивления открывает.
— Давай я тебе помогу, — перевожу тему я, и Ира протягивает ножницы.
Складываю листок пополам:
— Куда поступила?
— Никуда. Каталась последний год по всяким соревнованиям. Ну и в программе, — вымученно отвечает она.
— Когда-то я даже смотрела ее программу.
— Как славно! — ее голос такой нежный и легкий. Она очень похожа на мою маму в молодости. Я теряюсь, когда до меня сей факт доходит. — И перестань, пожалуйста, агрессировать. Мы враждовали тогда, но годы-то идут. Мне надоело ругаться.
В шоке я киваю. Дальше мы просто молчим.
Мне не спится. Беру телефон. На часах два ночи. Вздыхаю. Не хотелось бы будить соседок. Встаю с кровати. И зачем-то иду из комнаты. Вероятно, к кулеру. Почти не соображаю.
Пока набирается вода, осматриваюсь. В конце этажа кто-то ходит. Кто бы это мог быть? Лунатик?
А вдруг меня сейчас заметят вожатые? А если в корпус зашел кто-то посторонний? Брр… О подобном даже думать не хочется.
Решаю мгновенно. Пойду и узнаю кто там!
«Да-да, Аня. А кто-то недавно ругал героев в американских ужастиках!»
— А ты что тут делаешь? — в подвесном плетеном кресле с алой подушечкой сидит Ирка.
Смотрит, точнее смотрела до моего прихода на горы.
— Пить ходила, — поясняю я зачет-то. — А ты чего?
— Не спится. Ну, садись, чего стоишь?
Учитывая время, ее голос удивительно бодрый.
Я улыбаюсь. Еще несколько недель назад я бы не представила себя рядом с ней в одном кресле. Сейчас же мы сидим рядом, соприкасаясь плечами. Черт возьми, это приятно.
— Знаешь, — она вздыхает. — Люди слишком зациклены на любви.
Ее голос мягкий, нежный, обволакивающий. Хочется слушать ее вечно. Тут до меня доходит, что она ждет ответа:
— Ты — в порядке?
— Относительно.
Как бы мне хотелось обнять ее, успокоить. Моя милая, что случилось?
Она грустно смотрит в окно. Бесконечно поправляет роскошные черные, словно мрак, волосы.
Я накрываю ее ладонь своей. Чувствую запах цветочных духов: окутывающий и даже туманящий. Надо спросить, что за аромат.
Никогда меня так не тянуло к этой девушке, как сейчас. Может, я влюбилась?
— Даже у моей десятилетней двоюродной сестры неделю назад парень появился. Каждый в наше время подросток имеет опыт отношений, как у двадцатилетних с десяток лет назад. Я завидую!
— А мы с тобой особенные, — я подмигиваю ей. — Это плохо что ли? Нет, совсем не плохо. Лучше понять себя в восемнадцать и не иметь отношений до этого, чем находиться в отношениях, где ты была бы несчастлива… Личный опыт, — добавляю я.
— Сочувствую.
— Не надо. Лучше сделать выводы.
— Слушай, а когда тебе восемнадцать-то исполнилось? Удивительно, но я вообще не помню, когда у тебя день рождения. Да и отец твой не писал.
— Третьего апреля. Стоп, ты что, переписываешься с моим папой?
— Кивает.
* * *
— И зачем нам сюда? — продолжала ныть Юлька, когда мы затащились наверх.
Честно, мы обе вообще туда не хотели и ждали дискотеку. А желательно, просто уйти в комнату и завалиться на кровать.
Но Светлана Владимировна была очень убедительна, а взгляд Александры — грозным и будто готовым убить каждого, кто решит исчезнуть после второго ужина. И нам пришлось вернуться.
— Вы все садитесь пока в кружок, а вы, — Светлана Владимировна подозвала к себе самых старших ребят. — Мне поможете. Будем в мафию играть.
Пока мы ждали, я смотрела на Иру. Та увлеченно болтала с кем-то из отряда. Лада сидела в противоположном конце зала.
«Интересно, что же произошло между этими двумя, способное разлучить их более, чем на десять минут?»
Я снова перевела взгляд на Иру. На ней была кремовое платье. Тоже что ли на дискотеку собиралась? Вероятно.
— А ведь в колоде карт не хватит. Да, Ань? — услышала я голос Юльки.
— Наверно.
— И что они сделают? Колоды смешают?
Я пожала плечами. Я продолжала разглядывать Иру как куклу на витрине, и в ее образе что — то тоскливое появилось. Она была расстроена чем-то.
— Правила, я надеюсь, все знают?
Зал вздыхает, и Светлана Владимировна все равно решает объяснить.
Ведущим выбрали Темыча. И все те же ребята раздали карточки-бумажки, на которых написали роли. Я развернула свою. Тема сказал: «Город засыпает». Послышался тяжкий вздох, похоже, это была наша соседка. Юлька заржала в голос.
— Для знакомства просыпаются представители касты «Мафия», — Темыч говорил сложными предложениями, и, кажется, искренне желал, чтобы его запомнили умным мальчиком, умевшим говорить, потому что, судя по личному опыту, начиная проживать с Олесей, ты обрекаешь себя на вечное страдание. А там и повеситься недолго. Бедный Темыч! Держись парень подальше!
— Просыпаются ночные бабочки, — услышав, открыла глаза.
М-да, перспектива быть жрицей любви не сильно вдохновляла. Но вдруг я заметила, что прямо напротив меня сидела Ира, она взглянула на меня так, что я чуть не расхохоталась.
Так и сидели, улыбаясь.
