это внимание. Баржа, вода… Сам понимаешь.
– Полиция бы обратила, – возразил ему Джек. – Вам повезло, что доктор не успел сделать вскрытие. Только это вас и спасло!
– Ты так наивен…
Джек скрипнул зубами.
– Вы убили мою сестру! – с расстановкой произнес он.
И Мейбери театрально вздохнул:
– Не нарочно. Каждый раз, выбирая подделку Аманды, я надеялся, что её будет достаточно, что подкожный зуд, от которого сводит пальцы, уймется, лаская кожу другой. Но, увы, их было мало… – Его рука коснулась шеи кузины, костяшки ладони, лаская, пробежались вдоль скулы к аккуратному ушку. Мисс Блэкни задергалась так отчаянно, что едва не опрокинулась вместе со стулом. Мейбери придержал его, пристально глядя кузине в глаза: – Мне всегда нужна была только ты, – выдохнул он, – только ты, моя дорогая Аманда. И больше никто!
– Ты болен, – презрительно кинула девушка. – Абсолютный безумец.
– Может, и так, – согласился с ней собеседник, – но таким меня сделала ты. Ты, Аманда! Ты похитила мое сердце, зачаровала меня. Лишила покоя, сна и рассудка. Я так сильно желал быть с тобой… Обладать твоим телом. Наслаждаться единением наших душ…
– Этому никогда не бывать.
Мейбери снисходительно улыбнулся:
– Я бы не был настолько категоричен, моя дорогая. Когда тело мнимой мисс Блэкни упокоится в семейном склепе Риверстоунов, и семья оплачет тебя, я… только я один в целом свете стану твоей опорой и новой семьей. – Он заправил ей за ухо прядку волос. – В моем имении в Кенте ты станешь истинной госпожой нашего дома, Аманда… Мы будем вместе, как муж и жена. Как что-то настолько неотделимое друг от друга, что об этом слагают легенды…
– Я скорее умру, чем это случится.
– Ты уже мертва. Неужели не понимаешь? Никто тебя не станет искать. Никто не спасет! – Мейбери поглядел на притихшего Джека: – Глупышка не хочет понять, что никто никогда не полюбит ее сильнее меня, – вздохнул он. – Я устал убеждать, насколько она дорога для меня. Это всё, – он развел в стороны руки, подразумевая, должно быть, все совершенные преступления, – это всё было только ради неё, ради Аманды. Моей светлой музы! – Он задумался, как бы припоминая. – Знаешь, Джек, я влюбился без памяти в тот самый миг, когда впервые увидел ее на балу дебютанток в Сент-Джеймс. На ней было светлое платье из лионского шелка и большие, перепуганные глаза на бледном от нервов лице… Так трогательна и обольстительна одновременно! Я понял тогда, в чем смысл моей жизни… – Теперь он опять глядел на Аманду: – В тебе, моя девочка. В том, чтобы вечно касаться тебя!
Он погладил нежное девичье плечико в вырезе бального платья, и тьма в глубине его глаз заклубилась облаком дыма.
Что же делать?
Как спасти себя и мисс Блэкни?
Джек понимал, что подобная откровенность чревата бедой: Кукловод не отпустит его. Слишком много он знает!
А еще мучил этот вопрос:
– Это вы преследовали меня прошлым вечером? Кто-то гнался за мной по лондонским улицам… И сегодня, направляясь сюда… – Джек запнулся. Мейбери вряд ли сумел бы находиться в двух местах одновременно.
– У тебя слишком богатое воображение, парень, – подтвердил тот догадку и достал из кармана пистолет. – И неуёмное любопытство… Жаль, и то, и другое сыграло с тобой скверную шутку... А теперь закончим игру. – Оружейное дуло нацелилось Джеку в голову.
– Не делайте этого! – взмолилась мисс Блэкни. – Этот мальчик здесь не при чем.
– Боюсь, это не так… – Щелкнул затвор пистолета.
Джек невольно зажмурился… Оглушительный звук двух выстрелов разом буквально контузил его, он замер, прислушиваясь к себе, – боли не было. Сквозь пелену плотного дыма он различил движение в комнате… Появились какие-то люди. Он с трудом различал их голоса: в голове протяжно звенело.
Кто-то обратился к нему, хлопая по плечу…
Констебль Дрискоул?
– Мертв, сэр, – наконец, расслышал он голос констебля, склонившегося над Мейбери. – Ваша пуля вошла точно в сердце.
Начищенные до блеска ботинки слегка пнули неподвижную руку мертвого Кукловода, распростертого лицом к Джеку, – неподвижные бусины его глаз казались глазами куклы.
– Жаль, – вздохнул хозяин ботинок. – Я с радостью добил бы его вторым выстрелом. – Мужчина в черном пальто прошелся по комнате и обратился к мисс Блэкни: – Как вы, мисс? В добром здравии?
Джек увидел, что ее руки развязаны, и девушка растирает запястья, отвечая так тихо, что он не расслышал ни слова.
Констебль Дрискоул, а это был, действительно, он, ткнул Джека в плечо кулаком:
– Дурак малолетний, я ведь велел остановиться, а ты вчистил, что заяц... – пробасил он. – Скажи спасибо, что жив остался.
Глаза мужчины в пальто пристально посмотрели на Джека – он съежился, словно его пнули в живот. И глаза опустил…
– Инспектор Ридли, – произнес один из мужчин, – скоро здесь соберется толпа. Что газетчикам говорить?
Ридли глянул на мертвое тело и поправил шляпу на голове.
– Скажите, Кукловод мертв, и Лондон снова может спокойно спать, – отозвался инспектор, направляясь к двери в сопровождении спасенной мисс Блэкни.
2. В час до полуночи
Джек шел по берегу Темзы, в сотый раз прокручивая в своей голове произошедшие с ним события... Со смерти Мейбери минула неделя, а слова инспектора Ридли до сих пор секли похлеще кнута.
– Вставай, парень, чего расселся, как на курорте? – приговаривал он, вернувшись в комнату с коронером, который сразу взялся за дело. – С этой целью нормальные люди посещают Брайтон или Торбей, а не лезут сломя голову в дом маниака. Что, погеройствовать захотелось? Жить надоело? – Слова звучали с издевкой, насмешливо. Джеку хотелось ответить, но язык, как ни странно, не повиновался ему. – И ведь берутся откуда-то эдакие глупцы. Полагают, должно быть, себя умнее других… – У Джека дернулся глаз, и инспектор, наверно, это заметил. Смягчился вдруг: – Отведи его вниз и напои, что ли, чаем, – обратился к Дрискоулу. – Парень, кажись, не в себе. Как бы умишком не повредился…
Констебль кивнул, и Джека подхватили под руку.
– Шагай, парень, время не ждет.
Джек поднялся со стула, сам толком не понимая, как на нем оказался. Помнил только, как выходила мисс Блэкни, а потом сразу – бац!
