— Здесь тебя не зовут никак, — оборвал меня Аполлон. Что ни говори, а имечко ему подходит, как плотная перчатка... — Ты — всего лишь новичок. Падающая звезда. Камень, упавший с неба. Никто.
Женщина-викинг, стоя чуть позади мужчины, равномерно кивала в такт его словам и злорадно улыбалась.
— Может, отдадим его Эцилопам, Эри? — в круг света вышла... Она. Блондинка, из-за которой я и попал в эту переделку. Оглядела меня вполне равнодушным взглядом, а потом взяла под руку Аполлона и тесно прижалась к его плечу...
У меня пересохло в горле. Слова застряли, я не мог вспомнить ни одного. Ещё несколько минут назад я был полон решимости отыскать эту девушку и признаться ей в любви, но теперь, когда она стояла передо мной, я не мог выдавить ни слова.
Она с ним, — билось у меня в голове. — Она — не моя девушка...
— Я не отдам его Эцилопам, пока он не отработает ущерб, нанесённый клубу, — прорычал Аполлон. — Программа сорвана, гости разбежались — и это ещё не всё. Кто-нибудь обязательно подаст иск, знаю я этих прохвостов. Убытков — на миллион. А кто будет возмещать? — и он вперил в меня огненный, полный ярости взгляд.
— Но я не виноват! — не знаю, почему у меня вырвались именно эти слова. — Ведь я ничего не знал...
— Незнание не избавляет от ответственности, — веско изрекла амазонка из-за спины своего господина. А потом дотянулась, и вновь легонько ткнула меня своим копьём. — Помни об этом, новичок!
— Прекрати, Цербер, — поморщился Эрос. — Теперь он — такое же имущество, как и другие.
— Эй, полегче! — я разозлился. Не люблю, когда обо мне говорят, как о вещи. — Я — свободный гражданин. Проявите уважение.
В ответ раздался громкий смех. Смеялись все: и Цербер, и Аполлон, и что обиднее всего — блондинка.
— Отвяжите его, — распорядился хозяин клуба. — И найдите какое-нибудь дело. Он должен отработать всё, до последней копейки. Цербер, проследи, — и Аполлон повернулся к блондинке. — Идём, Анжела.
Та отвернулась, и кажется, тут же забыла о моём существовании. Ну, я хотя бы узнал, как её зовут...
Когда Анжела ушла, сердце моё рухнуло в колодец, из которого нет возврата. Хорошо ещё, я не успел наговорить никаких глупостей вслух. Не признался ей в любви, не ляпнул, что именно из-за неё сиганул в люк... Она бы только посмеялась.
Конечно, кто я такой, по сравнению с этим Аполлоном?..
Во рту появился неприятный привкус.
Горечь поражения. Ненавижу этот вкус... Всякий раз, когда подкатываешь к девушке, а она в ответ только смеётся — возникает это чувство.
И почему я думал, что на этот раз всё будет по-другому?.. Наверное, всё-таки ударился головой. И довольно сильно.
"У нас здесь всё очень просто: можно стать тем, кем сам захочешь".
Голос прозвучал неожиданно, и совсем рядом — словно кто-то невидимый подкрался незаметно сзади и прошептал мне на ухо...
Я моргнул.
Ну конечно! Просто мне нужен план. Нужно перестать быть новичком. Нужно стать... кем-то. Богатым, властным, значительным.
Как Эрос Аполлон.
Нет, круче, чем Аполлон!
И тогда Анжела обязательно обратит на меня внимание.
Скажу честно: в тот момент я действительно так думал.
— Развяжи меня! — рявкнул я на женщину с копьём. — Слышала, что сказал хозяин? Развязать и найти мне работу.
— Повежливей, новичок, — буркнула Цербер, но тем не менее подцепила остриём копья узел верёвки. — То, что ты представляешь условную ценность для господина Аполлона, ещё не значит, что ты так же ценен для меня. Да за одни твои глаза на чёрном рынке можно выручить втрое больше, чем весь ущерб, нанесённый клубу, вместе взятый.
— Глаза? — я был удивлён. — У вас тут уже освоили пересадку органов на таком уровне?
— Не знаю, о чём ты лопочешь, — добродушно пожала плечами Цербер. Зрелище, я вам скажу, было УМОПОМРАЧИТЕЛЬНОЕ. Как лавина, которая уже засыпала твои ноги, и поэтому убежать не получится. — Но из глаз такого чистого голубого оттенка, как твои, можно сделать отличные сапфиры.
Меня пробрала дрожь.
— Ведь шутишь, да? — спросил я на всякий случай. Она бросила на меня сумрачный, полный досады взгляд. — Нет, не шутишь. Что ж, тогда давай заключим перемирие: я постараюсь не доставлять тебе неприятностей, а ты пообещай не выковыривать мне глаза.
— Я подумаю, — сказала Цербер и протянула обмотанную кожаными ремнями руку. Не без опаски я протянул свою, но рукопожатие оказалось достаточно мягким, дружелюбным.
После того, как господин Аполлон испарился, отношение леди Цербер несколько изменилось. Она будто переключилась на другую передачу.
И слава Богу, — решил я, обещая себе не докапываться до причины таких перемен. Случилось — и ладно. Главное, мы теперь почти друзья, и в меня больше не будут тыкать острым копьём.
Вообще, если исключить несколько эпизодов — само падение, укус кошекрыла и несколько небольших, но болезненных ранок от острия копья, мне здесь начинало нравиться.
Кошекрыл! — вдруг я почувствовал себя так, словно мне на голову рухнули пресловутые мешки с песком. — Ведь именно о нём предупреждала Чарли Куинн. — Ни в коем случае не гладь кошекрылов, — сказала она. — Эти твари очень опасны...
Стало стыдно. Я повёл себя, как ребёнок. Как недалёкий, глупый ребёнок...
Пора прекратить комедию и собраться, — сказал я себе. — Ты находишься в другом мире. Здесь свои законы, свои правила. И если ты продолжишь вести себя, как идиот непуганый — никакой Анжелы тебе не видать. Ты просто не доживёшь до момента, когда тебе представится случай с ней хотя бы поговорить. Сунешься ещё раз к какой-нибудь неизвестной тварюшке — и тебе каюк. Съедят, и косточек не оставят.
— Ну, что ты умеешь? — спросила Цербер, когда верёвки наконец-то упали на пол и я смог подняться.
Мимо промчалась ватага каких-то мелких пронырливых типов, больше всего похожих на помесь гномов и лисиц. Они принялись ловко карабкаться по верёвкам наверх, к покосившейся рампе.
— А это кто такие? — меня разбирало любопытство.
— Рабочие сцены, — пояснила Цербер. — Кто ещё, кроме лепреконов, сможет удержаться на хрупких конструкциях на громадной высоте?
Так вот где собака порылась. Я был слишком тяжелым для рампы. Она и не выдержала.
Будь я мелким пронырливым лепреконом, всё было бы в порядке.
— Так что ты умеешь? — Цербер легко, словно вовсе не имела веса, соскочила со сцены и выжидательно посмотрела на меня. Я спустился по ступенькам — наученный горьким опытом, я решил больше не совершать резких телодвижений.
— Всё, — ответил я то же, что и девочкам. — Я умею всё.
