Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
— Ну и что предпринимать будем? Скажем Вале, что дело пущено на самотек? Слушай, Костя, а тебе не кажется, что у Генеральной прокуратуры уже набирается солидный опыт, ссылаясь на всякого рода причины, предоставлять даже собственным пострадавшим сотрудникам возможность, или необходимость, самим разбираться со своими проблемами? Красивая такая нейтральная позиция обозначилась. Мол, в следующий раз пусть они заранее размышляют, подставлять им свои головы под пули или не стоит. Ничего не напоминает?
— Ну, ты — язва, Саня, — спокойно отреагировал Меркулов, как бы предоставляя своим тоном Турецкому право самому спокойно оценить ту ситуацию, в которой оказался, после чего и был уволен из прокуратуры по состоянию здоровья.
Неприятная это была, конечно, для Меркулова тема, ибо обида Турецкого имела под собой твердую почву: старший друг дал слабину, не отстоял перед тем же генеральным, которому строптивый помощник, по-видимому, уже к тому времени порядком надоел. Но ведь Турецкий и сам не стремился в помощники, может, переделать захотел его генеральный прокурор? Только вряд ли, зато прокуратура лишилась опытного следователя, который, вопреки установившимся «обычаям», не имел в своем багаже нераскрытых дел. Генеральная потеряла, а «Глория» приобрела. Александр Борисович и не собирался пока возвращаться на старую службу, хотя ситуация в известном желтом здании на Большой Дмитровке изменилась, и тот же Костя настойчиво звал его обратно. Но удостоверением «важняка», которое ему оставили, учитывая его многолетние заслуги перед обществом и законом, Турецкому козырять при острой необходимости приходилось. И такая необходимость в частном розыске возникала довольно часто. К сожалению, многие ответственные чиновники привычно доверяют только «важной ксиве», а не разумным аргументам.
А по поводу «соответствующих полномочий» Меркулов заметил, имея в виду, что и сам неоднократно разрешал другу Сане ссылаться на свое скорое возвращение в Генеральную прокуратуру, на прежнюю должность помощника генерального прокурора. И это доверительным тоном высказанное известие нередко приводило в трепет тех же чиновников, усматривающих в работе следователя под «крышей» частного охранного агентства особую хитрость этих «москвичей».
— Короче говоря, — сказал, словно собирался завершить разговор, Меркулов, — будешь расследовать в частном порядке, покажу Герины документы. Ну, те, по покушению и затем убийству, с которыми он выехал в командировку. «Крышу» я постараюсь отчасти обеспечить, но тебе все равно придется сдерживать себя и не злоупотреблять полномочиями. Это то, на что ты можешь рассчитывать с моей стороны. А если генеральный упрется, заявит: пусть, мол, сперва вернется, тогда и решим, — тут я бессилен. Придется нагружать кого-то из своих сотрудников. Скверно это все…
— Да уж чего хорошего… Не знаю, за какие «бабки» работать. Опять благотворительность, будь она уже неладна. Это, между прочим, наша зарплата, Костя. И моя, и всех остальных. А откуда у Валентины деньги, чтоб оплачивать труд сыщиков? Сам же говоришь, что дело скверное, значит, и следствие может затянуться надолго. И отказаться совесть не позволяет. А Генеральную прокуратуру, как я понимаю, совесть не мучает… вот то-то и оно…
— Ну, ты не преувеличивай, — сердито отозвался Меркулов и замолчал, потому что и сам знал, что Саня тоже, по-своему, прав. Абы кого не пошлешь, будет вместо расследования смотреть в рот краснопольскому руководству, — нынче ведь все можно заказать, вплоть до заранее заготовленных выводов и эксперта, и следователя. А чтобы официально послать частного сыщика, которому можно довериться полностью — и только на этом основании, — значит, надо изыскивать дополнительные средства. Но, в конце концов, совершено покушение на жизнь собственного сотрудника. И это не каждый день происходит.
Да, очень многое изменилось в жизни с тех пор, когда Меркулов сам работал обычным следователем, причем, изменилось далеко не в лучшую сторону. Впрочем, и раньше была «заказуха», но только чаще государственная, а теперь? Сегодня любые споры решаются кардинально, с помощью контрольного выстрела. Абсурд, казалось бы, а ведь уже свыклись…
Но вопрос с Саней тем не менее придется решать здесь, в прокуратуре. А средства? Что ж, проводятся ведь и срочные спецрасследования, вот и… Генеральный должен согласиться, что защита собственного сотрудника — тоже дело чрезвычайно важное. А то ведь иначе и народ поймет неправильно, и станет, в самом деле, размышлять: стоит ему рисковать или не стоит? Вот и добавится количество «заказных» расследований…
— Ты сейчас у себя будешь? — спросил Меркулов. — Или, может, ко мне завернешь? Материалы покажу. А сам пока договорюсь с генеральным, я думаю, он должен понять. Тем более что он все еще надеется, что ты изменишь свое решение относительно… ну, сам понимаешь.
— Костя, у тебя — явное раздвоение личности. Или у твоего генерального. Разве это я отказался от своей работы? Это вы общими усилиями, грубо говоря, меня выперли за дверь. А теперь жалеете, что ли? Так мне здесь лучше, чем у вас. И Ирка довольна, риску, говорит, поубавилось. Частный сыщик ведь не помчится в пекло, сломя голову, он сперва все просчитает, продумает. А у вас — приказ и «время пошло». Я здесь отдыхаю от вас.
— Ну, милый мой, получается так, что именно мы и создали тебе идеальные условия для работы. А ты все недоволен. Зажрался ты, Санечка, дорогой мой.
— Не возражаю, есть маленько, — Турецкий засмеялся, но тут же стал серьезным. — Исходя из сказанного, я мог бы предположить, что Валентина может не беспокоиться по поводу того, из каких средств оплачивать работу сотрудников «Глории»? Я не уверен, что мне не придется обращаться за помощью к своим коллегам, особенно, если как ты говоришь, из этого долбанного Краснополя кое-кто давно уже устроил себе вотчину и решает «наболевшие вопросы» с помощью контрольного выстрела. А потом, в конце концов, Гера не только чей-то муж, но еще и старший следователь по особо важным делам из Генеральной прокуратуры. Так что не жмись, Костя, раз сами ничего не можете, а частные сыщики — народ небогатый и хлеб свой зарабатывает потом и кровью.
— Да ладно тебе, — пробурчал Меркулов. — Не ораторствуй и не прибедняйся, не на хлебе едином сидите, еще и икоркой намазываете.
— Все, Костя! Это была последняя капля, — снова рассмеялся Турецкий.
Не так давно, ранней осенью, сотрудник «Глории» Филипп Агеев завершил дело, связанное с угрозой покушения на одного крупного бизнесмена, владельца нескольких рыбозаводов. Пугающий его идиот был быстро обнаружен и пойман: оказался собственным сотрудником, предпринявшим этот примитивный шантаж по соображениям личной обиды на хозяина предприятия. И хозяин, в благодарность за скорую и качественную помощь, помимо оговоренной суммы вручил Филе большую банку черной икры, половину которой Агеев, естественно, принес в агентство, чтобы побаловать товарищей, уже забывших вкус этого деликатеса. А они интеллигентно лопали и вспоминали, что ведь еще относительно недавно эта самая икра стояла в серебряных судках в рыбных отделах магазинов по всей стране. И еще — бутерброды с черной икрой во всех вокзальных буфетах. Как и крабы в банках, и многое другое. Как дешевая вяленая вобла — под пиво. Или колбаса, которую тогда можно было есть без опасения за свое здоровье. И даже собаки с кошками ею не брезговали…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
