подростковом возрасте заканчиваются свадьбой. А те, которые ей всё-таки заканчиваются, редко не заканчиваются разводом через пару лет. А так как Пэрриш уже был готов организовывать банкет, я изо всех сил старался его не разочаровать.
В академии что-то случилось, вроде утечка газа, или что-то вроде того, и нас распустили по домам на неделю. Пэрришу очень не хотелось ехать домой, но ему повезло – отец уехал на пару недель в другой штат по работе. К тому же, мы каждый день с самого утра где-то ходили и возвращались уже ближе к ночи. Уже становилось теплее, и на улице было приятней находиться, не было необходимости заходить в помещения, чтобы отогреться.
Во время одной из таких прогулок Пэрриш завёл меня в книжный магазин и подвёл к стеллажу, на котором располагались бестселлеры.
– Видишь, Адам? Именно здесь будет моё имя. Вот точно так, как и мы, люди будут стоять здесь и покупать наши книги! – Малкольм был полон энтузиазма.
– Твои Пэрриш, твои, – я улыбался, положив руку ему на плечо.
– Ты что? – Пэрриш обернулся, – А ты? Ты забыл наш главный завет?
– Нет, что ты! Я предпочту просто помогать тебе, чем писать самому. Это же твоё, целиком и полностью, от начала и до конца. Не моё.
Пэрриш был расстроен, что лучший друг оставляет его в нелёгком писательском деле.
– Это ерунда, Адам. Всё равно твоё имя будет на обложке, даже не сомневайся. Только не подай на меня в суд, если будешь против, хорошо? – Малкольм рассмеялся.
– Не подам, не волнуйся, – на нас уже начали коситься и шикать, я говорил тихо.
Мы ушли, столкнувшись на выходе с какими-то девушками, которые сразу же кокетливо захихикали, когда Пэрриш, извинившись, подмигнул им.
Глава 9
Днём мне позвонил Пэрриш.
– Говард, достань из шкафа что-нибудь приличное и собирайся. Даю тебе полчаса.
– Что?
– Давай, давай, хоть раз в жизни у меня дома побываешь. За тобой приедут ровно через полчаса, – и положил трубку.
Первые минут 5 я просто стоял, нахмурив брови, и пытался понять то, что только что было. Затем я по-быстрому собрался и стал ожидать. Малкольм не соврал: через полчаса к дому подъехала чёрная машина, в которую я сел.
На пороге огромного светлого дома меня ожидал Пэрриш. Он подошёл ко мне, пожал руку и провёл внутрь. Внутри не было дорогих ковров, стены не были завешены картинами полностью – несмотря на размеры, дом Пэрришей не был излишне роскошным. Малкольм познакомил меня со своей матерью.
– Адам, это моя мама – Аманда Пэрриш. Мам – Адам Говард, мой друг и сосед.
– Приятно познакомиться, – я протянул руку.
– Приятно, – миссис Пэрриш была очень приятной женщиной.
Дом Пэрришей был просторным, но каким-то тёмным. Я понимал, почему: сын боялся отца, а мать боялась за сына. Комната Малкольма была похожа на библиотеку, книги были в шкафу, на столе, возле кровати. Даже на балконе были стопки книг.
– У тебя с балкона видно озеро. Красиво.
– Ага. Всё детство хотелось там поплавать летом, но вода всегда холодная, – Пэрриш подкатил к балкону на кресле на колёсиках.
– Ты не прячешь записи дома? – я повернулся к нему и опёрся на перила.
– Нет, конечно. Они только у тебя и в кровати в нашей комнате в академии. Я больше такой ошибки не совершу.
– Ты боишься?
– Адам, он едва не сломал мне руку книгой в металлической обложке. Как ты думаешь?
Я положил руку ему на плечо. Пэрриш был ужасно уставшим. Уставшим от этого.
Я его обнял.
– Ой, да ладно тебе, Говард. Что ты как девчонка.
– А что? Я должен был тебя пнуть, наверное? – я не смог сдержать смех, – Испортил такой хороший момент! Я же тебя поддержал.
– А вот за это спасибо. Вот только теперь я переживаю: в прошлый раз после поддержки ты не спал, а потом весь день я тебя под руку держал.
– Я не из-за этого не спал, а из-за того, что делал химию за тебя. Но мне не жалко.
– Что я бы без тебя делал… – Малкольм перестал делать вид, что он очень серьёзен и улыбнулся.
Мы ещё о чём-то говорили, точнее, ни о чём. Я спустился вниз, чтобы налить воды, а когда уже подходил к комнате Пэрриша, услышал их с матерью разговор.
– Ты был в больнице? – голос миссис Пэрриш был беспокойным.
– Да, это ушиб. Адам перевязал мне руку. На вопросы отвечал, что из-за учебников получил.
– Малыш, ты теперь боишься возвращаться домой, я знаю. Я сама не знаю, что с твоим отцом: ты же не собираешься бросать учёбу. А я читала то, что ты писал. Ты мог бы стать прекрасным писателем.
– Вот только жаль, что это не случится…
Я спрятался за колонну. Когда мать Малкольма спустилась вниз, я зашёл в его комнату, сделав вид, что ничего не слышал.
– Красиво у тебя, уютно. Твой дом в несколько раз больше моего.
– Тебе в твоём не тяжело находиться, – уверен, если бы Пэрриш был послабее, сейчас он бы пустил слезу.
– Давай, – я сел напротив него и посмотрел ему в глаза. – Выскажись. Расскажи всё, что душу тяготит.
– Вот ты боишься приходить домой, Адам? Я уверен, что нет. Завтра отец возвращается из-за каких-то проблем… – он запустил руки в волосы и поставил локти на колени, – Я не знаю, что мне делать. Я не смогу не писать остаток недели.
Мне было страшно: у Пэрриша было какое-то эмоциональное выгорание, он ходил кругами по комнате. Я взял его за забинтованное предплечье, Малкольм стиснул зубы.
– Ты будешь жить у меня до понедельника. Твоя мать поймёт, я уверен. Собирайся.
Малкольм молча кивнул головой, а я позвонил домой. Тем же вечером Малкольм уже разговаривал про футбол с моим папой, а потом спокойно спал в моей кровати, а я переместился на кресло.
Пэрриш встал очень рано и объяснил это тем, что я упал с кресла во сне и разбудил его. Бог знает, сколько я ещё пролежал бы на полу, если бы он не споткнулся об меня, когда вставал выпить воды. Он упал, чертыхнулся и проснулся окончательно, а я не отреагировал вообще никак.
– Нет, Говард, так дело не пойдёт. Надо будет тебя либо привязать, либо подушками обложить, чтобы падать было хотя бы мягко.
– А ты хоть как спал? – я потянулся и размял шею, зевнув.
– До того, как я споткнулся и упал, спалось отлично. Самое главное, что спокойно, – Малкольм подошёл к окну, – У тебя хороший
