возмущалась соседка тётка Маргарита.
Марго, как она сама себя называла, ходила по дому в красном спортивном костюме или синем кимоно с вышитым драконом на спине. «Интеллигентная нашлась», – пренебрежительно говорила про неё бабушка. Я мотала на ус, что «интеллигентная» – это что-то плохое, почти такое же, как носить вещи в подоле.
К первому классу вопрос прояснился. Откуда и что именно я узнала, история умалчивает, но на очередное бабушкино:
– В подоле не принеси!
Я торжественно, в присутствии Марго, соседа-алкаша, Феди и дяди Толи пообещала:
– Басрюков выраживать не буду!
– Правильно говорить «байстрюк» и «рожать». Женщина рожает из животика, а не выраживает, – поправила меня Марго, чем ещё больше запутала.
– Байстрюков ладно, байстрюки от кого попало не рождались. Детей своих господа хорошие копейкой обеспечивали! – выдала бабушка, чем окончательно сбила меня.
Видимо, мучительный мыслительный процесс по поиску взаимосвязи басрюков и рождения детей из животика был написан у меня на лице, потому что Марго заявила моей бабушке:
– Послушайте, объясните девочке элементарные вещи, иначе ей объяснит улица, поверьте, ничем хорошим половая безграмотность не закончится!
С моей безграмотностью решила бороться мама. Бабушка сняла с себя почётную обязанность со словами: «Ещё я дитю мозг срамотой не засоряла!». Мне была подарена книжка о половом воспитании подростков с красочными картинками. Пролистав которую, я не поняла ничего.
Естественно, какая-то информация осталось в моём детском, неподготовленном мозгу, но ответа на свой вопрос: что именно и почему нельзя носить в подоле, я так и не нашла. Взаимосвязь с хорошими господами тоже осталась неясной…
Зато я точно уяснила, что секс – что бы ни значило это слово, – дело непонятное, постыдное, вообще страшное. Иначе, почему взрослые так всполошились? Обрадоваться должны были, что я наконец-то поняла, что бай-стрю-ков рожать нельзя, похвалить, а они между собой переругались. Книжку непонятную сунули. Лучше бы подарили Снежную Королеву с иллюстрациями Черепанова, как у моей подружки в садике.
Улица, вернее – интернет, ставший в ту пору почти доступным, и более любопытные подружки, рассказали мне всё, включая то, что мне знать было необязательно. Во взрослой жизни, правда, время от времени выяснялось, что я совершенно не владела то одно, то другой информацией. Почти не знала собственное тело, стеснялась многих вещей, боялась женских врачей. Но всё это, по большому счёту, не мешало мне жить и в нужных моментах клясться бабушке: в подоле не принесу!
Наверное, вырасти я красавицей, похожей на маму, я бы рисковала запутаться в сексуальных связях и, в конце концов, оправдать опасения бабушки. Мне же, с моей внешностью и удачей, ничего подобного не грозило. Секс пару раз за полгода… максимум. Точно не запутаешься и о контрацепции вспомнишь.
«Пф-ф-ф, ерунда!» – как снисходительно фыркнул бы Федос.
Стараниями бабушки я сытно поела. Начала чувствовать себя намного лучше, чем когда притащилась домой. Сходила в ванную, где забралась под тёплый душ и постаралась расслабиться, смыв с себя воспоминания последних суток.
Внимательно оглядела себя на предмет каких-нибудь повреждений — всё-таки Федос здоровенный мужчина, нечаянно мог оставить синяк, засос или царапину на стратегически важном месте, тем более — на моём тщедушном, бледном теле. Ничего, нигде не нашла.
После, нацепив на себя майку и трусы-шорты, — которые обтягивали мою небольшую, но надо признать, круглую пятую точку, — завалилась на диван и мгновенно уснула.
Проснулась через несколько часов от трели телефона, как оказалось, далеко не первой за утро.
— У-у-у? — промычала я в трубку, с трудом разлепив глаза.
Давно я не спала так сладко и крепко. Последний раз — после выпускного в академии, когда мы с девчонками взяли лодку на арендованной специально для мероприятия базе отдыха. Катались всю ночь, поочерёдно гребя вёслами. Не все, конечно, а наша студенческая компания, которая состояла из трёх подружек — отличниц в учёбе и неудачниц в личной жизни.
— Илва! Ты чего трубку не берёшь? — завопил голос Федоса из трубки, я аж динамик отодвинула от уха. — Час уже звоню!
— Беру, — промямлила я.
— Ты где, спишь, что ли? Ты же на работу пошла? — продолжил допрос Федос. — Щасприду, — выдали мне одним словом.
А я откинулась на подушку и продолжила досыпать седьмой сон, завернувшись в простыню. Хорошо-то как… тело как приятно ноет… каждый уголок урчит от удовольствия.
Второй раз я проснулась от одновременного звонка в дверь и на телефон. Уже соображая, что это пожаловал Федос собственной персоной, но ещё не понимая, почему ему не открыла бабушка, и то, что на мне надеты лишь майка и трусы, я отправилась к входной двери.
Поняла, что бабушки нет дома. Вспомнила, что на дворе среда, а значит, она отправилась в магазин в соседний микрорайон, где сегодня скидки для пенсионеров — посетить подобное мероприятие она считала делом чести. Про собственный непрезентабельный вид не вспомнила, причесаться тоже забыла.
— Оу! — услышала я, когда распахнула дверь. — И правда, конфета сладкая! Думал, померещилось по-пьяни, а нет!
Разбираться, комплимент это или нет, я не стала. Махнула рукой, приглашая Федоса войти.
— Ты одна? — уточнил он.
— Да, — кивнула я.
И от взгляда светло-карих глаз почувствовала себя антилопой, которую собирается сожрать гепард. В моём случае не гепард, а медведь, и не сожрать.
В ту же секунду я почувствовала, как одна мужская рука обхватила меня, вторая бесцеремонно провела по груди, безошибочно нашла сосок и сжала его. Кровь от головы, которая в первые секунды хлынула вверх, мгновенно опустилась вниз живота и заставила меня нетерпеливо потереть ногами друг о друга.
— Сейчас всё будет, — спрашивая взглядом, куда идти, пообещал Федос.
Я совершенно безвольно кивнула в сторону двери в свою комнату, чем он воспользовался, мгновенно сориентировавшись.
За дверью, когда повернулась защёлка, я почувствовала, как намокла моя майка от настырных мужских губ, а трусы — от настойчивых, совершенных движений пальцев.
— Немного рано, придётся потерпеть, конфета, — пробормотал Федос, отпуская меня на непродолжительное время из объятий.
Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы звякнуть пряжкой ремня, дёрнуть молнию на джинсах, приспустить их вместе с бельём и запечатать свой шикарный член в презерватив. Подхватил меня на руки, к себе грудью, заставил обхватить себя ногами за поясницу и одним быстрым, уверенным движением вошёл.
— Да, рано, — подтвердил он свои же слова, пока я жмурилась от сильных ощущений.
Слишком, невероятно сильных! Ничего подобного я не
