сразу же отозвался Григорий Авдеевич, ожидая моего вопроса. — Поговорить о том, что случилось вчера, а предупредить о том, что у Алексея Николаевича для тебя будет новое поручение.
— О котором, он, очевидно, разговаривает сейчас со своей дочерью?
— С Анной он разговаривает о своих семейных делах, Максим, — профессор посмотрел на меня укоризненно. — Скорее всего, сообщает ей неприятные новости, но я думаю, что ты уже успел это сделать и даже немного сгладил острые края.
— Я надеялся, что версия не подтвердится, на самом деле, — я затолкал остатки бутерброда и стряхнул крошки. — Потому что я думал об этом всю ночь и... — тут я столкнулся с выжидающим взглядом Подбельского: — если вы хотите что-то сказать, то говорите, пока я не потратил время на объяснение собственных версий.
— Зря ты так. Нет, я понимаю, по справедливости и по тому, что ты знаешь, — профессор усердно выделил слова «ты знаешь», — Сергей Николаевич не должен быть виноват. Но я знаю гораздо больше. И если бы ты вчера не ушел, то знал бы столько же, сколько и мы с императором. А то и больше.
— Очень интересно.
— Чрезвычайно. Мне думается, что это самый большой заговор со времен смерти Павла Первого.
— Серьезно? — я постарался сказать так, что это не прозвучало насмешкой.
— Абсолютно! — профессор как раз был очень серьезен. — Ты знаешь, кто был рядом с Сергеем Николаевичем там, на чердаке?
— Нет.
— Представитель дворянства Вологодской губернии, Хворостов. Он же сдал нам участника совета от Пензы, намекнув, что в Приуралье у нас еще порядочное количество диверсантов сидит.
Я слушал то, что говорил Подбельский и не мог поверить своим ушам. Получалось, что он мне нагло врал, когда говорил, что в Империи все спокойно и замечательно, о чем я сразу же и напомнил ему.
— Нет, юноша, во лжи меня обвинять не следует. Я сказал, что спокойные годы подходят к концу. А это значит, что как раз появляются всевозможные локальные неприятели, от которых надо избавляться по возможности тихо. И так, чтобы никто не догадался.
— При помощи инфарктов, которые совершенно неожиданно могут убить взрослого и совсем еще не старого человека? — предположил я, вспомнив историю, которую рассказывала мне Аня
— Необязательно. Способов для этого много. Если же ты хочешь выслушать меня до конца, то, пожалуйста, не перебивай, — попросил Подбельский. — Дело в том, что тот самый представитель был весьма словоохотлив и его слова со всем подписями и свидетельствами есть у императора на руках.
— Он мог оговорить Сергея Николаевича? — спросил я.
— Незачем оговаривать человека, у которого и без того полно проблем. Мы восстановили хронологию. Дело в том, что как только вы с Волковым покинули дворец, брат императора на пару с Хворостовым и другими покинули зал Большого Совета и ушли в его кабинет пить. Причем он не сразу смог сказать, что именно послужило поводом, потому что сам хотел остаться на Совете до вечера. А в итоге послушался своего неофициального руководителя.
— Неофициального руководителя? — уточнил я.
— Да, брат Алексея Николаевича возглавил маленькое объединение заговорщиков. Цель понятна, однако результат весьма сомнительный.
— Звучит так себе.
— Именно. А причиной тому послужили мы. И ты в частности. Это отвлечение, когда ты привел ему Аню, затем, когда пытался ее вызволить, ситуация в твоем поместье, куда ему пришлось мчаться, чтобы племянница не погибла от какой-нибудь дикой случайности. Тебя он тоже пытался устранить и не раз. Опоить тебя — было его личным решением, как и отправка потрошителя... с крюками, — профессор сделал несколько движений, как будто цеплял когтями.
— Но он же мог все сделать по-другому и тише.
— Да, мог, — подтвердил профессор. — Но в этом случае он сразу же привлек бы к себе внимание. А всеми этими действиями, суматохой, которую он создал, Сергей Николаевич старательно отводил вину от себя.
— Очень сложная схема, а он не похож на человека, который может реализовать что-то подобное, — я недоверчиво покачал головой.
— Охотно верю. Отсюда и обилие помощников. Хворостову было обещано место в новом Малом Совете, откуда сразу же убрали бы пособников прежнего императора. Общий план человека не изменился — расшатать все настолько, чтобы потом оказаться единственным оплотом стабильности. Понимаешь? Его игрушечная армия — это не один полк солдат, а куда больше. И они бы его послушались.
Я посмотрел на Подбельского без прежнего недоверия. Объяснения звучали логично и казалось, что ситуация сложилась в нашу пользу лишь по чистой случайности.
— Я же лишь оказался вовремя в нужном месте, а ты не погиб — и мы попали во дворец вовремя. Если бы убийца тебя застрелил, то я бы думал, что тебя тоже завербовали и сделали жертвой в угоду новому режиму
Жертвы, режимы — все это пахло совсем не так приятно, как сила имперского величия. Подбельский замолчал, дав мне время подумать. А потом добавил:
— Сейчас тебе стоит сходить к Алексею Николаевичу. Он объяснит, что тебе нужно сделать.
— Хорошо, — глухо откликнулся я и бессознательно потянулся еще за одним бутербродом только потому, что я хотел есть. — Но зачем вообще потребовалось убивать главного казначея?
— Он должен был стать последним элементов их головоломки, Максим. Казначей — это деньги. Не только ссуды, но и вся казна, вся сеть государственных долгов, расписок и прочего. И его смерть — это снова сильный удар по Алексею Николаевичу. Понимаешь, на что готов был пойти этот человек, лишь бы получить власть? Мы ведь явно стоим на пороге чего-то ужасного — разгребать еще очень и очень много. Ладно, — снова вздохнул Подбельский. — Иди. Быстрее уйдешь — быстрее справишься.
Глава 4. Новое задание
К моему огромному разочарованию, Аню у отца я не застал. Вероятно, девушка уже ушла к себе. Император же выглядел растерянным и понуро сидел за столом, рассеянно собирая бумаги.
— Алексей Николаевич? — обратился я к нему, когда парнишка услужливо открыл мне дверь. Одновременно с этим он сделал знак, который должен был показать мне, что император явно не в духе. Но я не обратил внимания.
— Заходи, — кивнул правитель.
Он не назвал меня по имени, и это стало первым сигналом. Я медленно прошел к столу и сел. Император