ней, а место рядом с выходом было свободно, где он и разместился. Буквально через несколько минут рядом с землянкой разорвалась бомба. Погибли все, вытащили только двоих, в том числе и отца. От взрыва он получил сильную контузию, из его ушей лилась кровь, он потерял одно ухо и вообще ничего не слышал. Но Ангел-Хранитель за ним приглядывал, он опять остался жив.
На подступах к Калинину были подготовлены рубежи обороны. Но наступающие немцы проходили их без боя: советских войск для их защиты физически не было. Гитлеровцы планировали использовать Калинин не только как опорную точку для дальнейшего наступления на Москву. В перспективе отсюда стратеги вермахта намеревались наносить удары в направлении Ленинграда, Ярославля, Рыбинска. Немецкие полчища двигались на город, а советская группировка существовала только в теории. В самом Калинине оставались лишь курсанты да составленные из рабочих истребительные отряды. Гитлеровцы захватили Калинин, но с планами дальнейшего продвижения возникли большие проблемы. Попытки советского командования отбить Калинин успехом не увенчались.
Оборона Калинина в 1941 году — не самая известная страница Великой Отечественной войны. Однако именно бои на этом фронте военных действий во многом предопределили победу в битве за Москву, так как сражение за этот город помогло сорвать немецкое наступление на столицу. Бойцы Красной армии дрались отчаянно. Не отставали и ополченцы: сами немцы говорили, что эти люди дрались как герои, используя окна и чердаки домов для огневых точек, подолгу сдерживая врага.
В бою за Калинин отец сражался вместе с другом, с которым жил на одной улице. Он на всю жизнь запомнил свой последний бой. Они окопались и ждали приказа начать бой. У немцев были замечательные наводчики и отличная связь. Они видимо определили цели и дали точную наводку пулеметчикам. Одной из них, была группа наших солдат, где лежал мой отец. Пулемет к тому же стрелял разрывными пулями. Первым погиб друг отца, который лежал слева, и только ойкнул, а следующая пуля попала в руку отца, которая держала автомат. Пулей пробило середину руки, сломав приклад автомата. Отца отправили в медсанбат, а затем в госпиталь в Соликамск. Там он лечился долгое время, вплоть до 1943 года.
Его комиссовали и на этом для него война закончилась. Он вернулся домой с ранением и контузией. Но все были рады его возвращению, Слава Богу, что живой. А дальше они с мамой переехали в Москву и после длительной проверки устроились на работу в почтовый ящик 3315, который позже стал называться Лабораторией № 3 и в которой они проработали почти до смерти.
ЭПИЛОГ
Я родился в Москве — столице Советского Союза. Мое послевоенное «счастливое детство» на самом деле было счастливым. Мы играли в войну, в разведчиков и шпионов. Я ходил в детский сад, ездил в пионерский лагерь. Я взрослел вместе с моей страной, которая возрождалась после войны. Мое представление о жизни, чести и достоинстве формировала советская идеология, создав моральный кодекс Строителя коммунизма, который практически основан на библейских заповедях. Мне до сих пор нравятся коммунистические и социалистические идеи: равенство, братство, счастье. Мое представление о войне сложилось из рассказов живых людей, прошедших войну. Помню, как однажды, отец взял меня с собой на встречу с фронтовиками. Они скромно сидели, пили пиво и вспоминали, что было очень редко, никто из них не любил говорить про войну. У всех были ее отметины, покалеченные, но несломленные, практически без наград, простые солдаты, защищавшие Родину. Среди них был дядя Саша, инвалид- гармонист, без обеих ног, передвигающийся на коляске, это такая доска на подшипниках. Это сейчас ставят протезы, а тогда костыли или деревянная нога. И тут вошел, скорее всего «штабной», сидевший в тылу, вся грудь в орденах и стал смеяться над ними, говоря, что плохо воевали, сдали все территории, потому им и на грудь ничего не повесили, а они — Герои гнали немцев до Берлина. Особенно, смеялся над дядей Сашей, у которого не только награды, но и ног не было. Как они ему ответили, я дословно не помню, был еще мальчишкой, только помню, как он убежал весь красный и смущенный. А в действительности, эти солдаты, настоящие Герои, они задержали немцев на подступах к Москве, где вся ее территория усеяна их костями. Зато они дали время подготовится нашей Армии не только отбиться, но и переформироваться и пойти в наступление. А награды раздавали позже, когда советская Армия окрепла и давила врага.
Битвой за Москву называют не одно сражение, а целый комплекс оборонительных и наступательных военных операций против фашистских войск в московском направлении. К моменту начала Битвы за Москву перелома в пользу Советских войск еще не случилось, положение было сложным. Немецкие войска уже успели захватить большие территории СССР. Битва за Москву стала первым крупным поражением Германии в Великой Отечественной войне. Эта победа стоила советским войскам огромных потерь, но именно эта битва стала психологически значимой для населения. Был разрушен миф о непобедимости фашистов, о силе и мощи их армии. План молниеносной войны рухнул даже в глазах у немцев.
Я горжусь, что заслужено к этой победе могу отнести моего отца и его товарищей, живых и тех, кто не вернулся.
Еще во время встреч отца с однополчанами я запомнил рассказ молоденького солдатика, который был старше меня всего то лет на десять. Он был из Белоруссии и рассказал, как к ним на хутор пришли немцы и каким образом он, мальчишкой, попал на фронт.
«Мужиков уже не было — все ушли на фронт, остался один дед. Изба наша стояла в 200 метрах от бригадного стана, где были два длинных сарая для быков и лошадей, бригадный дом и кузня. Однажды рядом остановилась крытая военная машина с красным крестом — немецкая скорая помощь. Из неё вышли немцы, офицер и два солдата. Еще на улице они кричали: «Яйка, яйка, мляко, мляко!»
Дома была вся семья — мама, я и две сестры. Немцы зашли в дом, офицер открыл наш шифоньер, где висели отцовские брюки и лежали его носки. Немец взял брюки, примерил к себе и уложил на руку. Мать стояла рядом с трясущимися руками и говорила ему: «Берите, берите!» Всё ещё дрожа, мать побежала к соседям искать яйца, вскоре жареная яичница стояла на столе. С чердака мать достала спрятанную пол-литровую баночку мёда и поставила на стол «гостям». Пообедав, «гости» вышли во двор, сели в машину, и офицер, отъезжая, высунул руку в окно и трижды выстрелил в воздух. Вскоре мы
