другую. Затем посмотрела на меня. Мол, ты пацан совсем с башкой не дружишь? Где гулять-то? Вокруг корпуса? По дорожке туда-сюда? Откуда здесь взяться романтике, если за каждым кустом или пионер, или вожатый, или баба Маша с метлой. Сидит в засаде, караулит нарушителей чистоты и порядка.
А потом до Тупикиной дошел смысл того, что я сказал. Она открыла рот, округлив его буквой «о». Видимо, степень ее изумления была слишком велика.
— Ванечкин…ты говоришь о свидании с Фокиной? Сам? То есть, у тебя нет от этой мысли столбняка. Голова нормально работает. Не кружится. Ты же, когда она рядом, два слова связать не способен. Стоишь обычно, даже не мычишь. Что там не мычишь. Не дышишь. А сейчас мы совершенно серьезно обсуждаем свидание?
— Да. Я ведь волнусь за Машу. Исключительно ради нее, можно сказать, готов собрать всю волю в кулак.
— А-а-а-а-а…Вот оно как…Ну, хорошо. И куда ты с ней отправишься?
— Ну, есть кое-какие интересные места. — Ответил я многозначительно и туманно. — Только мне нужна твоя помощь. Если напрямую подойду к Фокиной, есть опасение, она меня пошлет. Сама знаешь, я далеко не принц в ее глазах. Она со мной заговорила впервые в столовой, когда ты ее науськала.
— То, что не принц, это точно. — Селедка окинула меня насмешливым взглядом. Хотя бы не бесится, уж плюс.
— Ну, вот. Давай ты позовёшь Машу после отбоя сходить на море.
— Куда?!
Мне явно удалось Тупикину добить окончательно.
— На море. Оно же тут не сильно далеко, насколько я понял.
— Да и не близко, вообще-то. Минут тридцать топать. Это если очень быстрым шагом. Но, согласись, мало романтичного в беге по пересеченной местности, да еще и ночью.
— Не бойся, до моря вы не дойдёте. Я встречу вас по дороге. Ты изобразишь, будто споткнулась, вывернула ногу и как настоящий друг оставишь нас вдвоём. А сама, превозмогая боль, отправишься обратно в отряд. Ну, или подождёшь в беседке.
— Знаешь, какой-то странный план…Я не могу понять, а почему именно наедине?
— Отличный план. Потому что мальчик и девочка быстрее договорятся без свидетелей. Про взаимоотношения полов слышала? Пестики, тычинки всякие…
Тупикина, наконец, поняла, о чем идет речь и густо покраснела.
— Я, конечно, может что-то не понимаю, но как это поможет разобраться в ситуации? — Несмотря на смущение, которое точно имело место быть, Селедка упорно продолжала ковыряться в деталях моего плана.
— Лена…ты не обижайся, пожалуйста, но вы, девчонки, очень становитесь открытыми в моменты, когда вас одолевают эмоции.
Я всем своим видом демонстрировал желание помочь. Хотя, на самом деле, ситуация гораздо проще. Мне главное, чтоб Селедка Фокину за пределы лагеря вывела. Уверен, если сунусь сам, хрен мне, а не уединение с Фокиной. А там уж я разберусь, как строить диалог между нами. Просто неподалёку от корпуса — ерунда получится. В любой момент Маша смоется, если что-то пойдет не так. Просто сбежит и все. А по лесу уже не побегаешь. Да и по лагерю не особо хочется бегать. Которую ночь подряд суета, в которой участвует Петя Ванечкин, может реально привести к тому, что меня турнут отсюда пинком под зад. А я пока не готов.
Так что, по большому счету, плевать, как это будет сделано. Мне главное — остаться наедине с Фокиной. Я умею быть убедительным. Там более, есть устойчивое ощущение, что мои подозрения верны. А если это так, наш разговор с Машей в любом случае сложится определенным образом. Это я девочек не обижаю. А всяких залетных псиоников, которых никто не звал, могу и по стенке размазать.
Тут же снова вспомнилось, что способностей у меня нет. Какое, на хрен, по стенке…Особо будет, конечно, обидно, если я прав. Если в Фокиной сидит «коллега» и его способности, в отличие от моих, на месте. Мне кажется, я просто задушу его собственными руками. Хотя, Машу несомненно жаль портить. Красивая.
— Ну, не знаю… — Селедка, не обращая внимания на мои переживания, задумчиво потерла лоб. — А как мы из лагеря выберемся?
— Вот это — точно не проблема. Помнишь минувшую ночь? То, что произошло с Мишиным?
Селедка молча кивнула.
— Так вот…Есть в заборе место, где доски можно отодвинуть. Соответственно, потом через дыру выбраться наружу. Я позже тебе нарисую план. Куда идти и где искать выход.
— А-а-а-а-а… — Тупикина погрозила мне пальцем. — Все-таки значит не было Белой Дамы? Вы из лагеря сбежали просто?
— Была. Все было. И Белая дама и Черная. Не это главное. Нам нужно сейчас разобраться с Машей. Понимаешь, я тут подумал, точно неспроста она все эти фокусы ночью исполняла. Что-то здесь не так.
— Ванечкин, есть версия… — Селедка вдруг резко шагнула ко мне и перешла на шепот. — Помнишь, ночь, когда мы пастой всех мазали?
— Конечно. Работали слаженной командой. Да, партнёр?
Я улыбнулся и положил руку девчонке на плечо. Она повернула голову, опустила взгляд, посмотрела на мою ладонь. Будто я сделал что-то недопустимое. Но промолчала. Хотя наше внезапно возродившееся партнерство ее явно слегка нервировало. Думаю, дело в том, что Ванечкин прежде, кроме бестолковой никчемности, больше ни в чем путном замечен не был. А тут вдруг школьный задрот начал блистать неожиданными талантами.
— Утром на одной из кроватей был нарисован знак. — Продолжила Селедка. — Тоже пастой. Ты не смейся. Но говорят, что это злой дух нарисовал. После того, как мы свое дело сделали. Мол, нечего шататься по ночам. Ему это не понравилось. И вот я думаю…может, злой дух хотел отомстить мне? А попал в Машу? Ты когда девчонок мазал, ничего подозрительного не заметил?
Я открыл было рот, чтоб сказать Тупикиной, что вообще-то это моими же руками сделано. Чисто ради стёба. Но сразу закрыл. Просто подумал, почему бы и нет? Если подозрения насчет Маши окажутся верны, Селёдка — единственный человек, который знает о странностях. И странности надо будет объяснить. Она вместе со мной по девчачьим комнатам не бегала. Ждала у выхода на балкон. Соответственно, и не знает, что это я так развлекался.
В принципе, идея насчёт какого-то мутного духа вполне сгодится. Всяко лучше, чем говорить Тупикиной правду. А говорить все равно что-то придётся. Независимо от того, как сложится наш разговор с Фокиной. Или с тем, кто сидит в Фокиной на данную минуту.
Ответить Селедке я не успел. Входная дверь распахнулась и на пороге нарисовался предмет нашего разговора.
Словно прочитала мои мысли. Или услышала все таки, о чем идёт речь.
— Лена, ну, ты где? Там все готово. Нина Васильевна тебя зовёт. — Фокина высказалась, а потом посмотрела на меня. Прямо посмотрела. Уверенно. Нагло, можно сказать. Я буквально видел в ее взгляде насмешку. Мол, ну? Хотел изучить мои глаза? На! Изучай! И самое главное, ее долбаные радужки были
