ждали меня.
Родион Васильевич испарился, пока я осмыслял свои догадки. Пошел, видимо, лечиться и готовиться к своей роли деда Мороза. Хотя, я с трудом представлял, как это будет выглядеть. В детской книжке с картинками видел данного персонажа. Крепкого вида старик с румяными щеками, красным носом и длинной белой бородой. От него у Родиона Васильевича если что и было, то только красный нос. И то, совсем по другой причине.
Мы подошли к корпусу. На улице было пусто и тихо.
— Успели. — Мишин бросил макушку елки на землю. Ряскин тут же отпустил свою половину. — Они ещё в корпусе комнату украшают. Так…Петя, нужно ведро.
Толстяк оглянулся по сторонам. Я тоже оглянулся.
— Вася, зачем нам ведро?
— Ну, ты чего? А елку мы куда поставим? Это же не веточка, ее просто так в землю не воткнешь. Дома всегда делаем по определенной схеме. Берем ведро, в него насыпаем песок. Туда — елку. Получается, она тогда устойчивая. — Толстяк с деловым видом посмотрел на Ряскина. — Скажи, Антон?
— Ага. Ведро нужно, это факт. — Согласился Ряскин.
— Эх… Проголодался я. Жрать охота. — Вася снова загрустил. — Помнишь, Тоха, как нам в прошлом году целый самосвал слив привезли, и вывалили все одной большой кучей. А нас отправили перебирать. Мы пока перебрали, наелись до отвала.
— Помню. — Ряскин нахмурился. — А еще помню, что после этой сливы в медсанчасть попали накануне родительского дня. Самое обидное, когда мама привезла… сливы! А остаток смены нас кормили и поили сливами. Нет, не надо больше. Обойдусь без слив. Так…ладно. Вы пока подбирайте место. Я сбегаю в сушилку. Там вроде стояло какое-то ведро.
Ряскин направился ко входу в корпус. Он с разбегу перескочил порожки и чуть не врезался в Селедку, которая наоборот выходила на улицу.
— Аккуратнее! — Девчонка успела вовремя отклониться.
А то бы они неминуемо столкнулись лбами. Антон фыркнул, посоветовал кое-кому смотреть глазами, а не другими частями тела, и скрылся за дверью.
Тупикина сделала два шага. Подняла взгляд. Увидела меня, Мишина и елку. Выражение лица у нее стало немного оторопевшее.
— Это, что? — Селедка мизинчиком указала на нас троих. Было не совсем понятно, о чем конкретно идёт речь. Обо мне, Васе или дереве, лежащем на земле.
— Где именно? — Закономерно поинтересовался Толстяк. И даже оглянулся назад.
— Вот это что, придурок? — Селедка быстрым шагом приблизилась к нам, а потом пнула елку ногой.
— Есть какие-то варианты? — Я решил вмешаться. Учитывая сильную нелюбовь Мишина к Селедке, а Селёдки к Мишину, разговор может закончится нехорошо. Они оба даже не скрывают своей неприязни.
— Слушай, я же не слепая. Прекрасно вижу, что вы притащили елку. Зачем?! И где вообще ее взяли?
— Не твое дело. Иди вон, украшения делай с остальными девчонками. Тебя никто сюда не звал. — Вася упорно нарывался на скандал и разойтись миром точно не хотел.
— Пффф… — Селедка издала смешной звук, дунув при этом себе на волосы с такой силой, что у нее челка сначала поднялась вверх, а потом опустилась обратно.
Не знаю, что именно этот звук означал. Но судя по тому посылу, который Тупикина в него вложила, нас только что без слов обозвали матом.
Девчонка развернулась, планируя опять вернуться в корпус. Наверное, сочла ниже своего достоинства вести переговоры с такими придурками, как мы. Естественно, лично я ничего подобного не думаю, но Тупикина в данном факте точно уверена. Что мы — придурки.
— Эй, Селёдка… Блин. — Я дернулся за Тупикиной, собираясь ее притормозить. — Как зовут?
Мишин, которому я задал последний вопрос, уставился на меня, совершенно не понимая, что от него хотят.
— Вася меня зовут. Ты чего, Ванечкин? Перетрудился?
— Селедку как зовут? — Пришлось спросить более доступно для умственных способностей Толстяка.
— Да Лена, вроде…
— Лена! Погоди! — Я рванул следом за Тупикиной. Она была сейчас мне очень сильно нужна.
Глава 4
— Чего тебе, Ванечкин? — Селедка смотрела на меня с вызовом и явно была не настроена на конструктивный диалог.
Как же настрогребенили эти детишки с их категорическими взглядами на окружающую реальность. Делят все на черное и белое. Шахматисты хреновы.
Я успел перехватить Тупикину прежде, чем она смылась обратно в корпус. Схватил за руку ровно в тот момент, когда девчонка уже открыла дверь. Правда, тут же получил гневный взгляд. Пришлось выпустить ее запястье. Потому как Селедка очевидно была на меня зла. Только что не шипела. Девка тоже с великим гонором. И ведь не подумаешь. Страшненькая, серенькая. Откуда столько амбиций, вообще хрен пойму. А в последнее время еще и слишком нервная. Так смотрит, будто хочет кинуться в драку. И между прочим, есть подозрение, что она вполне на это способна.
Хотя, кто не разнервничаться на ее месте? Особенно, если мои догадки про Фокину верны. Так-то заговори в ночи четырнадцатилетняя девочка мужским басом, любой станет невростеником. Наверное. Это Селедка еще молодцом держится. Не побежала сразу с криками по корпусу. А ведь могла. Кинуться, например, к Бегемоту или Константину. Решила сначала сама разобраться. Вообще, конечно, за недолгое время нахождение среди пионеров я вывел одну черту, которая их всех объединяет. Довольно странное отношение к дружбе. Они прям в нее верят. Наивные, бедные дети.
— Лена… — Начал я и тут же получил еще один взгляд. Удивлённый. Видимо, Селедку мое «Лена» напрягло так же, как меня ее «Петя». Но не называть же по фамилии девчонку, которая сейчас будет очень полезна.
— Я подумал о том, что ты рассказала. Хочу извиниться. Прости, сразу не поверил. Счел твои слова шуткой. Думал, издеваешься Сама пойми, сложно такое воспринимать адекватно. Тем более Маша Фокина мне очень нравится.
— Неужели? — Селедка ехидно прищурилась. — Помнится совсем недавно ты уверял, будто тебе и дела нет до Маши.
— Был неправ. Прости. Так вот…к чему я все это. Думаю, надо разобраться, что произошло этой ночью. Может, есть причина такого поведения твоей подруги? Может, у нее стресс там…не знаю.
— Нет у нее никакого стресса. — Селедка отвела взгляд в сторону. Видимо, всё-таки не зря они перед тем, как начали готовиться к Новому году, сидели порознь. — Совсем зазналась Машка. Я пыталась с ней поговорить. И она меня попросила не вмешиваться. Попросила оставить ее в покое.
— Вот крыса-а-а… — Начал было я процесс моральной поддержки Тупикиной. Но она так зыркнула, что пришлось изменить немного определение, которое дал Фокиной. — Кры-а-асавица, говорю, наша Маша.
Похоже, несмотря на разногласия, слышать нелицеприятные высказывания о подруге Селедка не готова. Ох, уж эта их душевная простота.
— Но нельзя все равно это оставлять просто так. У меня предложение. Давай я сегодня устрою Фокиной романтический вечер. Погуляем с ней, поболтаем.
— Где?
Девчонка обернулась сначала в одну сторону, потом в
