две недели Георгий так и не появился? – с недоумением спросила Анна.
– Да. На звонки не отвечает, не знаем, что и думать, – ответила Ольга.
– Но всё-таки, где он может быть, если подумать логически? – начал рассуждать Павел.
– Ну, где? У родителей он не живёт. Тем более, что они у него в разводе. У своей бабушки?
– Может, на море уехал?.. – в шутку подумала Анна.
– Море, точно! Помните, он нам рассказывал, что когда свою машину полностью отремонтирует – возьмёт нас всех на море, – сказал Павел.
– Воображаю, как это будет выглядеть, – усмехнулась Анна.
– Ты хочешь сказать, что Георгий решил поехать на море сам? Отдохнуть? – спросила Ольга.
– Ну да. На оставшиеся после ремонта деньги, – ответил Павел.
– С трудом верится, чтоб у него деньги остались. Может, он их уже пропил со своими дружками, откуда мы знаем. А куда инструменты пропали с нашего дома, если их никто не брал? А этот случай с плиткой. Тоже ведь со счетов сбрасывать нельзя.
– Мама, а ты за тачку, за тачку скажи.
– О, а за тачку я вообще молчу! Кому в голову пришла бы такая мысль разукрашивать тачку. И все эти странные события начались после того, как я дала Георгию деньги за работу авансом.
– Да, авансом, всё-таки, не надо было давать, – сказала Анна.
– А что с площадкой делать, я не знаю. Подождём Георгия ещё неделю-другую. Если не вернётся, будем нанимать других строителей, чтобы работу закончили.
– Аня! – вдруг неожиданно воскликнул долго собиравшийся с мыслями Павел.
– Что, Паша?
– А тебе Георгий случайно в любви не признавался? Ну, в тот вечер, когда он тебя домой отвозил на своём драндулете?
– Признавался.
– И что ты ему ответила?
– Я ему сказала, что за мной есть, кому ухаживать, – Анна застенчиво кивнула в сторону Павла.
– Правда?
***
Однажды утром в калитку постучали. Автоматически промелькнула мысль:
“Георгий. Ну, кто же это может быть ещё, как не он?”. Звука подъезжающей машины слышно не было, видать на велосипеде приехал. Подчинил он её или нет, неизвестно. Да к тому же, какое это имеет сейчас значение. Работа над площадкой стоит мёртвым грузом уже третью неделю. Ступить некуда – Георгий в последний день своей работы залил площадку раствором, да так ничего и не выровнял. А потом ещё и дождь пошёл, и всё размыл.
– Паша, кто там? Пойди, открой, – сказала Ольга.
У калитки стоял мужчина. Незнакомец. На вид лет пятидесяти. Павел поздоровался с ним. Мужчина тоже. Затем Павел спросил:
– Кто вы?
– Я отец Георгия.
– С Георгием что-то случилось? Он к нам уже третью неделю не приходит.
– Мне конечно не совсем удобно, но всё-таки было бы неплохо, если бы мы прошли к вам домой. Разговор будет длинный, – незнакомец сглотнул слюну. Павел увидел, что глаза у этого мужчины даже блеснули слезой. Павел провёл мужчину в дом и посадил за стол на кухне. Мужчина представился. Его звали Владимир Иванович.
– Чаю не хотите? – спросила Ольга.
– Ой, вы знаете, пока к вам дошёл, в горле совсем пересохло от волнения.
– Как же вы нас нашли?
– Георгий сказал.
– Георгий? Так он у вас? – спросил Павел.
– У меня. А где ж ему ещё быть.
– Ну, он рассказывал, что живёт у бабушки.
– Ну, рассказывал. Он много чего рассказывал. И о том, что я пью, и о том, что я со своей женой в разводе. О том, что у него было много денег, и что он по заграницам разъезжал.
– А Георгия что, и моторная лодка не сбивала, когда он на байдарке плыл? – спросил Павел.
– Какая там лодка. Ложь всё это. Ложь. Неправда.
– Выходит, что Георгий всё это время нас обманывал. Но зачем? – спросила Ольга.
– Когда ему было восемнадцать лет, – Владимир Иванович говорил сухо, глотая слова. Весь его облик, вся его фигура говорили о том, как нелегко ему давалась каждая фраза, которую он произносил. – Он… Ему поставили диагноз. Шизофрения.
– Как? А мы ведь ничего и не знали! Владимир Иванович, мы очень сочувствуем вашему горю. Я понимаю, как вам тяжело говорить о собственном сыне.
– А как проявлялось его состояние? – спросил Павел.
– Сначала он уходил на целый день, и ни мне, ни моей жене не говорил куда. Позже выяснилось, что он уходил зарабатывать деньги. Хотел иметь собственный заработок, хотя мы ему ни в чём не отказывали.
– У него хоть было какое-то образование?
– В том то и дело, что нет. Мы-то хотели из него человека сделать, чтобы он выучился, пошёл работать по специальности, а он… – Владимир Иванович махнул рукой.
– Уже шесть лет ходит. На стройке подрабатывает. Весь его заработок. Надо кому-то что-то по дому сделать, придёт поначалу, вроде толковый парень, и то сделает, и то. И ни у кого не возникало сомнений в его искренности. А язык у него подвешен. Таких баек наплетёт, что… Рассказывал он, впрочем, одни и те же истории. В основном, ничего нового не приплетал. Войдёт в доверие к людям, а потом начинает брать, что хорошо лежит.
– Значит, мы не первые, кто столкнулись с такой ситуацией? – спросила Ольга.
– Нет. Он уже у многих побывал. Хо-хо, за шесть лет… Я ещё удивляюсь, как ему до сих пор удаётся прокручивать такие афёры.
– Так, а что же он сейчас делает? Почему к нам не идёт?
– В себя приходит. Он пил до этого всю неделю напролёт. Его вдруг неожиданно совесть замучила. Это с ним впервые. Раньше он уходил с одной “работы”, как ни в чём не бывало, а это… Да, это с ним впервые. Не помню, чтобы раньше с ним происходило что-то подобное, – Владимир Иванович отхлебнул немного чая. – Но вы знаете, мне кажется, что он готов прийти к вам и всё вернуть, если вы, конечно, его примите к себе в дом после такого.
– Да примем, примем, конечно, – сказала Ольга. – Пусть только наберётся мужества это сделать.
– Я с ним поговорю, объясню ему, что вы не держите на него зла и готовы его принять.
– Поговорите, конечно.
Никифоровы особо не надеялись на то, что у Георгия хватит смелости переступить порог их дома, после того, что он для них сделал. Но Георгий, всё-таки, приехал. Трудно было сказать, какие чувства овладевали им в данный момент – то ли его действительно мучила совесть за содеянное, то ли он просто был расстроен из-за того, что все деньги пришлось отдать на ремонт автомобиля. В этой ситуации важно было то, что Ольга простила Георгия, не смотря ни на
