случае.
Анна Ивановна робко осмотрела окрестности. Все глядели на нее, и общую тишину автобуса нарушало только пыхтение мотора.
— Ну, вот что, — повторила учительница уже более миролюбиво. — Вы нас с кем-то перепутали. Мы — хор сто двадцать третьей средней школы. Мы едем выступать. И мы не участвуем ни в каких политических акциях...
— Почему? Я участвую! — ни с того ни с сего ляпнул первоклассник Булкин.
— ... И я не понимаю, на каком основании вы врываетесь в нашу жизнь. И тем более — открываете стрельбу. Мне кажется, вам надо немедленно извиниться и оставить нас в покое,
— Извиниться, да? — нежно произнес Бешеный и на носочках подбежал к Анне Ивановне. — Извиниться?
И вдруг безумно вытаращил глаза, оскалил оранжевые зубы и заорал, поливая учительницу слюной:
— Да я вас всех поубиваю! Всех переубиваю! Только попробуйте еще раз сказать, что мне надо перед кем-то извиняться! Я — нервный! Предупреждаю последний раз! Всем сидеть тихо! Никаких вопросов! Вопросы здесь задаю я! И отвечаю на них тоже я!
Над спинками кресел взлетела тощая и грязная клюшкинская рука.
— Чего тебе? — зло взмахнул автоматом в его сторону Бешеный.
— А если в туалет припрет? — честно спросил Клюшкин и посмотрел по сторонам. Кое-кто из ребят улыбнулся.
— Тогда мне заявление, — проворчал Бешеный и направился к водителю. — В письменной форме, в трех экземплярах.
— А если писать не умею? — немедленно сориентировался Клюшкин, делая в слове «писать» ударение на первый слог.
— Толик! — обиделась Анна Ивановна. — Как тебе не стыдно! Как это — в шестом классе не уметь писа́ть?
— Еще слово — убью! — не оборачиваясь, произнес Бешеный и закурил, глядя в лобовое стекло. На бегущую дорогу.
Булкин пристроился рядом с печальным Косым.
— Настоящий? — спросил он деловито и потрогал пальцем автомат.
Косой промолчал
— Подержать можно? — Булкин сделал взрослое лицо. — Я отдам!
Косой судорожно помотал головой.
— А к себе возьмете?
Косой начал беспомощно искать взглядом Бешеного.
Бешеный и Хромой вглядывались в карту и в дорогу.
— Телефон нужен! — почти приказал Бешеный.
—А баня с веником тебе не нужна? — ухмыльнулся Хромой.
— Давай, рули. — Бешеный посмотрел на часы. — Пошло наше время. Дорога каждая секунда.
Хромой сердито посмотрел на коллегу.
— Тогда надо было убедиться в том, что эта карта — правильная. Что-то мне не нравится, что машин нет. Кажется, что по этой дороге только мы и едем.
— Это нам на руку. А не то пришлось бы всех отстреливать. А Лысый ясно сказал — без жертв. До тех пор, пока это возможно.
Рядом с Клюшкиным сидел взволнованный очкарик Гоша. Клюшкин вспоминал недавнее нападение на водителя автобуса, размахивал руками и чесался.
— Они его берут! Бац по голове! И в кювет! Клево! Я и сообразить не успел! Надо будет спросить, чем его они его. Бац — н все!
Гоша в тревоге смотрел на Машу. Она сидела напротив — бледная и испуганная. И кусала губки.
Как бы хотелось Гоше сесть рядом, взять ее за руку и сказать, чтобы она не боялась. Что он не даст ее в обиду. Что все будет хорошо.
Но сделать всего этого Гоша не мог. Во-первых, рядом с Машей уже сидела толстуха Оля Быкова. А, во-вторых, Гоше и самому было ну очень страшно.
— Они не тронут нас! — сама себя убеждала Оля. — Они понимают, что мы — дети!
— Именно поэтому нас они и выбрали» — бросила сквозь зубы Маша.
Оля побледнела:
— Неужели ты думаешь, что...
— Я думаю, они способны на все, — сухо сказала Маша.
Рыжая Люся с интересом наблюдала за происходящим. Сидящий рядом громила Огурцов нервничал и ерзал.
— Ничего себе, поездочка, — бормотал он, — ничего себе, новогодние подарочки. Вот и Деды Морозы прилетели.
— Я с этим делом уже знакома, — равнодушно проговорила Люся. — Отец часто с террористами сталкивается. С рэкетирами. С разными другими бандитами. В нашей стране высокий уровень преступности.
— Это Америка какая-то, — вертел бритой головой Огурцов. — Чикаго! Черные кварталы. Средь бела дня.
— Успокойся! — Люся включила плейер. — B интересах террористов сохранить нам жизнь. Зачем им лишние проблемы? Относись ко всему этому, как к незапланированной экскурсии.
— Ничего себе экскурсия! — зашипел Огурцов. — Лучше я «Клуб путешественников» три дня подряд смотреть буду!
Люся вздохнула и отвернулась к окну.
Сидящий напротив Миша Мосько боялся так, как никогда в жизни. Боялся абсолютно всего. Ему виделись когти Фредди Крюгера и моря крови. Ему очень не хотелось умирать.
Его сосед Шура Самолетов что-то писал.
— Как ты думаешь, — спросил его Миша. — Мы все умрем?
— Я думаю, нет, — спокойно ответил Шура. — Судя по всему, они не профессиональные террористы. Хотя, конечно, со страху могут наделать глупостей.
— Со страху! — простонал Миша и тихо заплакал в кулак.
Суровая десятиклассница, Лена Прыгунова, с ненавистью разглядывала террористов.
— Я убью их! — проговорила она сквозь зубы.
Анна Ивановна, утиравшая слезы Кате Подполковниковой, только сделала большие глаза.
— Лена, не говори так! Мы не должны отвечать насилием на насилие!
— Только насилием и должны отвечать! — проворчала десятиклассница и ткнула кулаком в спинку переднего кресла. Высунулась несчастная физиономия Миши Мосько и тут же скрылась. Уж больно суровый вид был у десятиклассницы Прыгуновой.
И тут маленькая Катя Подполковникова снова заревела.
— Мне холодно!— верещала она, отбиваясь от объятий Анны Ивановны. — Холодно!!!
В салоне действительно холодало, Сквозь дырку в крыше пробирались снежинки, а стекла изнутри покрылись тощей ледяной коркой.
Анна Ивановна нахмурила брови и пошла воевать.
— Эй, вы! — смело обратилась она к Бешеному. Дети замерзают. Вы что, хотите, чтобы они все заболели, да? Тогда с их родителями будете разговаривать сами!
Бешеный отвлекся от карты, очень медленно поднял голову. Глаза его сделались желтыми.
— Что? — спросил он. — Что я слышу? Мои указания не выполняются? Сейчас начну наказывать! Сейчас я дам вам урок хорошего поведения! Держите меня! А-а-а! Довели, мерзавцы!!! Я — нервный!!!
Бешеный замахнулся автоматом....
И тут перед ним, как лист перед травой, выросли добры молодцы Шура Самолетов и Гоша Габаритзе. И гром-девица Лена Прыгунова. Появление
