мучителей.
В самой глубине души теплилась маленькая надежда, что все это разрешится каким-то образом, что люди, которые будут допрашивать меня, поймут, что я ни в чем не виновата и отпустят, ну, может оштрафуют или на худой конец лишат имущества…
Шаги, лязг решетки, меня опять повели по коридорам, ноги заплетаются, в висках стучит, сердце бешено колотится.
Сегодня меня привели в другой зал. Он был тоже велик, но еще более мрачен — никаких тканей, украшений, на стенах — факелы, и большая картина с изображением дерева и змея. Видимо, это что-то вроде культовых изображений. По углам зала стояли люди, одетые в длинные черные одеяния, в капюшонах и черных масках.
Высокий человек, тоже в черном, стоял в центре зала, но его мантия была чуть короче и едва достигала колен. Его маска закрывала только верхнюю часть лица, волосы были прикрыты то ли небольшой шапочкой, то ли черной повязкой. На руках были надеты перчатки.
В углу отворилась дверь и вошел уже знакомый мне карлик. Он быстро подошел к высокому мужчине — их дуэт смешно смотрелся бы, если бы не обстоятельства, при которых происходило все это действо.
Подскочили два служки, пододвинули карлику кресло. Он важно уселся и проскрипел:
— Спрашиваю в последний раз! Признаешь ли ты, Агнесс Каролина Летимор Мертье, свою вину?
Я помотала головой. Он кивнул верзиле, тот подошел ко мне, неуловимым движением вытащил из-за пояса большой металлический крюк, зацепил им горловину моего платья и резко дернул. Ткань затрещала, платье распахнулось, я зарыдала…Карлик резво подскочил ко мне и ткнул своим сучковатым пальцем меня в грудь:
— А это ведьмовскую отметину как ты объяснишь? — закричал он своим мерзким голосом.
Я опустила глаза на темное родимое пятно на плече, оно было немного похоже на кляксу. Боже, я никогда не думала, что эта родинка может привести к таким последствиям!
— Это не ведьмовская отметина, — рыдала я, пытаясь прикрыть наготу разорванным платьем, — а всего лишь родимое пятно, оно может быть у любого человека!
— Нет! — брызгал слюной мерзкий уродец. — Это пятно — отметка ведьмы! Мы вытрясем и выбьем из тебя признание, потом сожжем на костре, а твой прах развеем по ветру!
Мой разум отказывался воспринимать весь этот бред, в глазах потемнело, уши заложило и я провалилась в спасительную темноту.
Очнулась я от того, что меня окатили ледяной водой. Карлик тяжело дышал, наверное, здоровье его подводило, устал, бедолага.
Он выдохнул, обращаясь к верзиле:
— Допрос с пристрастием будет завтра. Сегодня я должен отдохнуть.
И кивнул стражникам:
— Убрать ее.
Меня потащили в камеру. Там я упала на тюфяк и горько заплакала.
Время медленно текло, минуты перекатывались угловатыми кубиками, словно старались зацепиться за все, что им встречалось по пути.
Не знаю, сколько времени я провела в полузабытьи, но вот раздались тихие шаги, решетка лязгнула, в мою темницу вошли люди, закутанные в темные одежды, меня завернули в теплый плащ или накидку, бережно подняли и очень быстро понесли…
Вот я уже чувствую свежий ветер, слышу тихие голоса, ржанье лошадей, меня укладывают на мягкие подушки, дверь кареты закрывается, мы несемся прочь от этого жуткого места — не важно куда, важно, что я больше не в застенках, я опять проваливаюсь в темноту, но теперь я спокойна.
Я свободна, я с друзьями.
Глава 11
Я открыла глаза и увидела над собой серое небо — похоже на очень раннее утро, солнце еще только собирается показаться. Меня очень быстро понесли куда-то на носилках, вокруг высокие скалы, камни, похоже, мы двигаемся по узкой горной тропинке, воздух свеж, но прохладен. Сон снова обнимает и я не сопротивляюсь.
Очнулась я уже лежа на кровати в небольшой комнате, в окно светило солнце, но мне очень холодно, на лбу лежала мокрая тряпка, что очень быстро стала горячей…
Меня напоили горькой жидкостью, переодели в сухую рубашку, опять дали попить, я проснулась, потом снова заснула, сны мои тревожны и бессвязны, кажется, я больна — жуткий кашель сотрясает тело, каждая моя жилка напряжена и дико ломит…
К счастью, скоро все проходит. Одним чудесным утром я проснулась с почти ясной головой. В окно светило солнце, легкий ветер шевелил занавески.
Рядом с моей кроватью в кресле дремала Верети. Я взглянула на нее и поняла, что она немногим старше меня. Без привычного чепца, с расслабленным лицом, спутанными прядями, ее лицо выглядит очень молодо и привлекательно. Наверное, я плохо разбираюсь в людях, если эта женщина вызывала во мне опасение, она рискнула всем, чтобы помочь мне.
Я приподнялась на локтях и попыталась сесть. Верети вздрогнула и открыла глаза:
— Госпожа Агнесс, лежите, вы еще очень слабы!
— Верети, умоляю, давай без госпожи, думаю, что в данной ситуации мы вполне можем перейти на «ты». И расскажи мне, пожалуйста — что произошло? Где мы, и что стало с нашим домом? И главное — что с Камилем?
— Камиль жив-здоров, скоро прибежит поприветствовать вас. Ложитесь поудобнее, я буду кормить вас и расскажу все, что знаю.
Верети принесла чашку ароматного бульона, и пока я понемногу пила его, начала рассказ.
На следующее утро после того, как меня арестовали, к Камилю приехал в гости его старый приятель Франсуа. Он был племянником одного высокопоставленного вельможи.
Узнав о том, что случилось с матерью его друга, Франсуа без промедления поехал к своему дядюшке просить о помощи. Надо отдать должное дяде Франсуа, он тут же согласился. Среди охраны тюрьмы были люди, которым он очень помог в свое время. Франсуа обратился к ним и заплатил еще нескольким людям.
— Думаю, что денег он отдал много, очень много, — задумчиво произнесла Верети.
Далее надежные люди из нашего поместья во главе с Камилем и Франсуа осуществили этот дерзкий побег. Для чинуш все было обставлено как вооруженное нападение.
После того, как меня увезли, Франсуа уехал, чтобы не вызвать подозрение у властей. Камиль и люди, которые были нам верны, отправились в отдаленное поселение, где мы все сейчас и находимся. Далее Верети сказала, что пока информации для меня достаточно. Остальные подробности, я узнаю позже, а сейчас я должна отдыхать и набираться сил.
Она поправила мои подушки вышла из комнаты. Спасибо, добрые люди, подумала я и закрыла глаза.
Когда я проснулась, за окном уже темнело. Издалека доносился чей-то смех. Залаяла собака.
Громкие шаги приближаются к двери и вот уже на пороге комнаты, широко улыбаясь стоит Камиль. Милый мальчик, мне показалось, что за это короткое
