время как ее брат, казалось, искал что-то в шкафу. Потом он тихонько присвистнул и повернулся к ним лицом, держа в руке маленькую стеклянную баночку с каким-то коричневатым порошком.
— Что это такое? — спросил Адриан и почувствовал острую потребность сказать что-нибудь вульгарное.
— Это то, за чем вы пришли, — как бы между прочим заметил Дато — с Адрианом он вел себя явно менее любезно, чем со Стеллой.
— Вот как? Разве мы пришли сюда за землей для цветов?
Но Дато не обратил ни малейшего внимания на его колкость и, взглянув на Стеллу, сказал:
— Ты же хотела соль. Это соль. Из Сва-нетии.
Стелла покраснела как маков цвет, в чем не было абсолютно никакой необходимости, правда никакой, и Адриан поспешно спросил:
— И это называется соль? А что такое Сванетия? Разве вы только что не говорили о Грузии?
Дато бросил на Адриана сочувственный взгляд и снова обратился к Стелле:
— Это соль с пряностями. К ней добавлено все возможное, даже пажитник. В Сванетии говорят, что она способствует долголетию.
Потом наглец Дато протянул баночку Стелле, а когда она хотела взять ее, тотчас убрал руку за спину — так, как это делают в криминальных сериалах:
— Мне очень жаль, но ты должна за нее заплатить!
— Что? — удивленно произнесла Стелла после долгого молчания, которое, казалось, продолжалось годы — а может быть, всего один-единственный час.
— В Сванетии, — объяснил этот Дато, нельзя дарить острые продукты и предметы. Там говорят, что это приносит несчастье.
«Несчастье», «— подумал Адриан.
— Несчастье, — повторила Стелла. — А если у меня нет с собой денег?
— Тогда я занесу тебе эту банку позже, — ответил владелец соли. — Ее цена не больше одного цента. Ты живешь на той стороне, прямо напротив, я уже знаю. Ну а теперь вы должны уйти!
А теперь они должны уйти. Адриан и Стелла наконец могли покинуть этот проклятый дом. Да, все верно, на нем действительно лежало проклятие, и оно не имело ничего общего с тем ужасным стоном, которого больше было не слышно.
Когда они вышли на улицу, Стелла предложила:
— Давай еще немного пройдемся, если ты не возражаешь.
Потом она снова надолго замолчала, что было ей совершенно несвойственно, и Адриан понял, что этот день был для него окончательно потерян.
Он знал, что сейчас фраза «Давай еще немного пройдемся» не имела к нему, утопавшему по щиколотку в рыхлом снегу, никакого отношения. Адриан вышагивал рядом со Стеллой, и их путь пролегал через весь маленький городок; было темно, и вечером от снега исходил какой-то неестественный лимонный аромат, напоминавший Адриану запах салфеток, которыми его мать протирала очки.
Он понял, что и темные дни могут быть белыми. Когда они проходили мимо занесенной снегом лужайки, Стелла остановилась и без предупреждения упала навзничь в пушистый снег. Несколько секунд она лежала неподвижно, а потом, поводив руками, изобразила на снегу крылья и прошептала:
— Снежный ангел.
И Адриан увидел в ее глазах черноглазого грузинского наглеца, и его тело налилось свинцовой тяжестью. Он рухнул на белоснежную землю рядом со Стеллой и устало сказал:
— Снежный великан.
Он тоже остался лежать на снегу — широко раскинув руки и навсегда лишившись крыльев.
ГЛАВА 5
Еще совсем маленьким мальчиком Адриан решил, что если у тебя есть такой человек, как Стелла Мараун, то тебе больше никто не нужен — разве что еще двое родителей и одна миссис с рыжими волосами. Может показаться, что это чистейший вздор: во-первых, Адриан никогда не был маленьким мальчиком, а во-вторых, дети не интересуются ничем, кроме сладостей и своих бесчисленных «почему».
И все же эта мысль периодически посещала Адриана, она всякий раз радовала его и одновременно совершенно обескураживала. После появления этого Дато он вдруг понял, что всегда воспринимал Стеллу именно так: знакомство с этой девочкой среднего роста было самым лучшим из всего, что с ним могло случиться. Адриану было абсолютно ясно, что он никогда и ни за что не сказал бы об этом Стелле: хотя она по-прежнему оставалась для него самым замечательным человеком на свете, теперь она оказалась бесконечно далека от него — просто недостижима.
Он никогда не сказал бы ей об этом.
А тем более сейчас, когда лишился крыльев.
Стелла и Адриан вдруг стали избегать друг друга — и это оказалось трудным делом: ей действительно пришлось приложить массу усилий, чтобы обходить его стороной. Все потому, что их дома срослись друг с другом как сиамские близнецы, у которых было одно-единственное сердце на двоих — им оказались стоявшие на террасе старые садовые качели с навесом. Это было скрипучее сердце, которое билось вперед и назад, вперед и назад — так, чтобы дома и их обитатели оставались живы.
Виновницей того, что Адриан и Стелла жили в домах — сиамских близнецах, оказалась миссис. Впрочем, ее вина заключалась только в том, что она являлась собственницей обоих строений. Она унаследовала их в незапамятные времена от своего давно отошедшего в мир иной мужа. И хотя у миссис было трое детей, жильцов для всех комнат все равно не хватало. Второй дом также пустовал, и в какой-то момент хозяйке пришла идея сдать его внаем.
Поначалу люди въезжали в него и тотчас выезжали — как только замечали все недостатки зданий, объединенных общей террасой. И только позднее, когда дети миссис покинули отчий дом и одна из ее дочерей вернулась с очаровательным приложением в виде маленькой Стеллы Мараун, миссис Элдерли нашла более надежных жильцов.
Оставшихся на длительный срок.
Адриана и его родителей.
При этом матери Адриана — он узнал об этом позже — сначала совсем не понравилось новое жилье — и прежде всего сама домовладелица. Однако ей не повезло: у нее не было ни малейшего шанса помешать переезду семьи.
Об этом позаботился Адриан.
Об этом позаботилась Стелла.
Нет, разумеется, Адриан не помнил этого, так как в то время ему и Стелле только что исполнилось три года. Но позднее миссис постоянно рассказывала им, как они сидели рядышком на качелях, почти как сиамские близнецы, и все взрослые, стоявшие вокруг них, сразу поняли, что дети останутся сидеть здесь навсегда. Так что родителям Адриана не оставалось ничего другого, как немедленно въехать в пустующий дом.
Так они и поселились здесь, а
