— Привет, босс! Хватайся за меня, и мы мигом вытащим тебя из этого дерьма!
— Здравствуй, мистер Спенсер. Вот, держи конец моей трости.
Он протянул бродяге трость, которую тот крепко схватил. Бёртон взобрался наверх и ухватился за запястье Спенсера. Как оказалось, другую руку нищего крепко сжимал Траунс, которого, в свою очередь, держал Бхатти. Суинберн, не державший никого, возбужденно прыгал за оградой, громко крича:
— Не дайте ему упасть! Не отпускайте его!
Людская цепочка вытащила Бёртона из ямы, потом его перенесли через разрушенную ограду и поставили на мостовую.
— Клянусь Юпитером, — заметил Траунс, — ну и видок у тебя!
Бёртон оглядел себя. Он был в грязи с ног до головы и чувствовал себя так же плохо, как выглядел, однако, не обращая внимания на боль, притаившуюся в костях, выключил фонарь, сунул его в карман и сообщил о своем открытии:
— Ограбление магазина бриллиантов. Они прошли к Брандльуиду через подземную реку.
— Вот это да! — выдохнул Бхатти. — Два дня назад Брандльуид получил большую партию бриллиантов. Эти бандиты разорили его до последнего пенса!
— И они отправились на восток! — объявил Траунс.
— Откуда ты знаешь? — удивился Бёртон.
— Их видел мистер Спенсер, — вмешался Суинберн.
Бёртон повернулся к бродяге:
— Объясни.
— Ну, босс, тута стоял здоровенный фургон, что твой дом. Запряженный этим чудо-юдо, ломовой лошадью; ну, ты знаешь. Дальше я ни хрена не видел, но он унесся во всю прыть прямо перед тем, как вы появились.
— Точно. Мы слышали его, — подтвердил Бёртон.
— И он проехал по Орандж-стрит черт знает куда, — сказал Траунс. — Мы его упустили!
— Ты шутишь? — воскликнул Бёртон. — Как мы можем не найти лошадь такого размера? Это же настоящая гора!
— Да, но эта гора перемещается очень быстро и может направиться куда угодно.
Внезапно королевский агент повернулся и побежал по Милдью-стрит:
— За мной!
— Что? Эй! Капитан Бёртон! — крикнул детектив-инспектор вслед удаляющейся фигуре. — Черт побери! Бхатти, за ним!
Оба полисмена побежали за королевским агентом, Суинберн — за ними, и даже Спенсер решил присоединиться к группе, надеясь на новый трехпенсовик.
Полицейские побежали по Орандж-стрит и очень скоро увидели Бёртона, барабанящего в дверь с криком:
— Именем короля, откройте!
Детектив-инспектор узнал здание: он проверял его несколько минут назад. Это был ЛЕСБОС: тренировочный центр автоматизированных животных. В ту же секунду он понял, что собирается делать Бёртон.
— Полиция! — крикнул он официальным тоном. — Открывайте!
Он услышал, как кто-то откинул засов. Подбежали Суинберн и Спенсер, тяжело дыша. Дверь приоткрылась, и к образовавшейся щели припал глаз.
— Я сплю! — запротестовал женский голос.
— Мадам, я детектив-инспектор Уильям Траунс, Скотланд-Ярд, а это мои помощники. Нам нужна ваша помощь!
Дверь открылась пошире. За ней стояла молодая женщина, одетая в ночную рубашку, чепец и тапочки. Сильное овальное лицо, карие глаза.
— Что вы хотите?
— У вас есть тренированные лебеди? — резко спросил Бёртон.
— Да. Нет. У нас не больше шести. Тренированных, я хочу сказать.
— Тогда нам придется реквизировать четверых.
— Пятерых, — поправил его Спенсер.
Женщина изумленно смотрела на них, ее взгляд перебегал от Бёртона к Траунсу и обратно.
— Пожалуйста, мэм, — мягко сказал Траунс, — это очень срочно! Вы получите компенсацию.
Она отступила:
— Входите. Меня зовут Мэйсон. Изабелла Мэйсон.
Они вошли. Мисс Мэйсон зажгла масляную лампу и подняла ее повыше.
— Помилуй бог! Что с вами произошло? — выдохнула она, увидев Бёртона, всего покрытого грязью.
— Мисс Мэйсон, вы не будете возражать, если я объясню всё позже? Сейчас нам нельзя терять ни секунды.
— Очень хорошо. Сюда, пожалуйста. — Она взяла зонтик с подставки и повела их по коридору. — Боюсь, нам придется пройти мимо болтунов. Лебеди сразу за ними.
— Мы, полицейские, привыкли к оскорблениям, — ухмыльнулся Бхатти. — Насколько я знаю, решения этой проблемы еще не нашли, не так ли?
— Нет, констебль… Через эту комнату, джентльмены: клетки снаружи.
— Констебль Бхатти, мисс.
— Нет, констебль Бхатти, еще не нашли. Секунду. — Она остановилась около двери, повертела в руках кольцо с ключами, выбрала подходящий и вставила в замок. — Приготовьтесь, джентльмены, — посоветовала мисс Мэйсон с кривой улыбкой.
Она открыла дверь, и они вошли в комнату. Вдоль стен стояли стеллажи с клетками, которые буквально взорвались оскорблениями:
— Сраные алкаши! Старые пердуны! Блудливые павианы! Дрочливые импотенты! Жирные индюки! Краснорожие ублюдки! Тупоголовые уроды! Неотесанная деревенщина! Обоссанные жополизы!
Оглушительный хор гремел не смолкая, пока они шли по длинной комнате к двери в дальнем конце.
— Прошу прощения! — изо всех сил крикнула мисс Мэйсон. — Не берите в голову.
Суинберн хихикнул. Эти попугаи-болтуны были одними из первых творений евгеников, признанных британским обществом. Человеку достаточно было отправиться на почту и сообщить птице свое послание, а также имя и адрес получателя, после чего попугай немедленно летел и доставлял сообщение. Одни евгеники знали, каким образом маленькие пестрые создания находят адресатов, но птицы не ошибались никогда.
Однако была и проблема. Болтуны ругали и оскорбляли всех, кого встречали. Каждое сообщение было щедро приперчено проклятиями, которых отправитель, естественно, не говорил. Тем не менее система оказалась очень популярной, и не в последнюю очередь оттого, что некоторые птицы изобретали полностью бессмысленные слова, которые всё равно звучали оскорбительно. Эти «новые ругательства» иногда становились последним криком моды. Недавно болтун, прилетевший с приглашением на поэтический вечер к лорду Хэверли, назвал Суинберна «болтливым чубососом», и поэт несколько дней хохотал почти без передышки. «Сердечно приглашаю вас — ты, болтливый чубосос, — на вечер вонючей поэзии и на стакан разбавленного мочой вина…»
Сквернословящие птицы наглядно показали трудность, которая с самого начала преследовала евгеников: какое бы животное ученые ни подвергали изменениям, всегда появлялся побочный эффект. Гигантские ломовые лошади, например, не контролировали свои мегапродуктивные кишки и мочевые пузыри. В Лондоне, где улицы и так воняли всем, чем только можно, это представляло серьезную проблему, пока предприимчивые технологисты не изобрели автоматических уборщиков (крабов-чистильщиков), которые каждую ночь бродили по улицам, собирая испражнения.
