сегодня на свидание идет…
— Леди и джентельмены, попрошу минуточку внимания, — Гноб выдал одну из самых лучезарных улыбок на которые в принципе были способны его мимические мышцы, — небольшое обращение.
Интерес, ожидание, брезгливость, страх, обожание и опасение.
Все в одном. Крайне бодрящий коктейль, однако.
Его относительно верные бойцы, пленники, беглецы, каторжники, воры, убийцы, насильники, колдуны, клятвопреступники и переметнувшиеся на сторону победителя воины ныне слетевшего с трона орочьего вождя. Адская смесь, готовая рвануть в любой момент, похоронив под завалами только зарождающейся империи своего хозяина. С подобным сбродом очень сложно договориться и вообще нормально вести конструктивный диалог, Гноб по себе это знал, а посему с ними приходится говорить только на понятном для их ограниченных сознаний языке.
Языке стали, золота, боли и крови.
Два вервольфа, перекинувшиеся в человеческое обличье, молча отошли чуть в сторону, освобождая место подле стоящего на коленях орка, бывшего когда-то грозой этих земель. Истерзанного и сломленного орка, нужно отметить. Все же дроу в союзниках, пусть и временных — это очень большой плюс, правда, грозящий в любой момент стать покосившимся крестом надгробия.
— Сегодня я внезапно узнал, что среди нас присутствуют те, кто настроены против нашего общего дела. Они ограбили нескольких наших партнеров по бизнесу и вообще вели себя очень не хорошо. А как вы знаете кто не с нами, тот против нас.
Согласитесь, когда твой хозяин с головой ушел в добивание остатков зеленозадой армии и мало обращает внимания на бойцов отрядов, действующих практически на самой периферии захваченных земель, это выглядит, как не самый плохой шанс урвать немного золота.
— Но мы тут приличные люди и все понимаем. Ошибки иногда случаются, знаете ли.
С трудом скрываемые ухмылки тех, чей скудный разум сумел уловить в его словах лишь слабость вождя, не способного на жесткие решения. Дегенераты.
— Но знаете, подобное прощается только в первый раз. Неопытность, неосторожность, неосведомленность и прочее. Все мы когда-то были молодыми и не опытными, а потому это простительно. Но… позвольте небольшую демонстрацию.
Бритвенно-острый кинжал легко вспарывает кожу и скрывающийся под ней тонкий слой мяса. Кровь брызжет под ноги.
Лезвие скользит по морде орка, срезая один пласт щеки за другим.
Полубезумный, захлебывающийся в собственных страданиях вой, разрывает глотку бывшего вождя, окончательно потерявшего даже намеки на сознание и способного лишь чувствовать боль.
На сколько бы ты ни был крут, но подобные ощущения, выведенные на совершенно иной уровень восприятия нечестивыми зельями темных эльфов, могут сломать практически любого. Да и не был этот людоед, головорез и бандит в принципе способен уйти на тот свет достойно, как и подобает истинному воину Темных Богов. Не того полета птица.
Щеки вместе с губами и носом исчезают, оставив после себя лишь окровавленные лохмотья кожи.
Кинжал ковыряется в его деснах, вызывая судорожные конвульсии по всему телу.
Комочки трепещущей плоти.
Орочий клинок улетает в сторону, подняв облачко пыли.
Переходим к десерту.
Зубы — крайне чувствительная вещь, если ты, конечно же, сумел добраться до нервов, сокрытых под прочной эмалью. А напильник, пусть и его кособокая гремлинская подделка, весьма многофункциональный предмет, впрочем, как и паяльник, лишь бы было желание, фантазия и время.
Запрокинуть голову зеленорожего, дабы всем как можно лучше был виден процесс "демонстрации".
— Не бойся, — от шепота Гноба вздрагивают даже стоящие подле вервольфы, — это не больно. Как комарик укусит.
И безумный вопль вознесся к мрачным небесам.
Глава 9. Противоестественно безумный сомнамбулический и богомерзкий процесс совокупления плоти и металла
Нар еще с младых лет следовал бессмертному завету Курта Кобейна, сводившемуся к тому, что любую дичь в жизни можно пережить под правильно подобранный трек.
Он бухал по-черному, хрипло подпевая нестареющим "2000 баксов", когда большая часть его корешей отправились в Вальгаллу и Чертоги Четверых.
Сбивал в кровь костяшки кулаков об морды всевозможных ублюдков под песни из "Большого куша" и "Бойцовского клуба".
Сжигал людей заживо под адскую рэпчину из того момента "Far Cry 3", когда давали огнемет в зубы и говорили, что было бы неплохо так подкоптить парочку гектаров конопли. И да, Ваас крут.
Он бродил по заброшенным кладбищам, вслушиваясь в тишину могил и резонирующее от судорожно трепыхающейся сердечной мышцы переплетение голосов Горшка и Князя.
Колян Фарш делал очень много вещей с кривоватой ухмылкой на тогда еще целой физиономии и музыкой, в клочья разрывающей барабанные перепонки.
Она отгоняла навязчивые образы, мрачные мысли и смутные силуэты вплотную подступающего безумия. Только старый добрый рок и практически постоянный приток адреналина — две вещи, благодаря которым Нар окончательно не съехал с катушек.
Наверное, именно этим его подкупило учение Четверых. В Полигоне, мире, созданном сознаниями уверовавших, под любое хоть сколько-нибудь значимое событие находится свой трек, набатом раздающийся с небес, ибо боги, как и простые смертные любят годное музло.
Да…
Каждый, мать его, раз, когда приходило время лютого замеса в недрах его черепуши начинали завывать гитары и грохотать барабаны. В этом были свои плюсы и свои минусы. Но по итогу все сводилось к одной простой мысли — очень трудно контролировать себя и относительно связно мыслить, когда мозг разрывает на агонизирующие ошметки адская смесь бессмертного творения Мика Гордона, "We Butter the Bread With Butter", "Slaughter To Prevail", "Dethklok" и немножечко "Powerwolf".
В такие моменты особенно четко осознаешь, почему человеки живут во всем этом дерьме.
Насилие и жестокость у них в крови. Да, это можно отрицать и бороться с порочными позывами, но… иногда бурлящий поток ненависти все же сильнее здравого смысла.
Старое доброе ультранасилие, восхваляемое во все времена и эпохи…
Стрела Праха срывается с перемазанных кровью и грязью пальцев.
Короткий полет.
Взвизг рассекаемого воздуха.
Хэдшот и крит в одном флаконе. Повезло, однако.
Сгусток чистейших эмманаций Смерти оголодавшим псом вгрызается в голову ближайшего разорителя, перетирая чешую, плоть и кровь в невесомую серую пыль, тонкими струйками осыпающуюся на землю.
Демон хочет завопить от боли, но лишь распахивает клыкастую пасть в беззвучном крике. Язык, щеки, десна, глотка — все исчезает, поддавшись напору силы Серой Госпожи. Иссыхающая плоть, трещащий по швам череп, из щелей которого лезет стремительно разлагающееся мозговое вещество.
Мертвое тело медленно оседает на мостовую.
Вот только рухнуть в грязь, дабы там навеки и остаться у него не получается. Чешуйчатую тушу словно выворачивает наизнанку, вскрыв изнутри. Кровь, разорванные куски плоти и сломанные кости. Хруст, треск и чавк.
Разоритель исчезает, сменившись уродливым долговязым силуэтом Куклы. Стремительный бросок к ближайшему куску пока еще живого
