Книга Таких не бывает - Юлия Резник

Белка испытала неясное облегчение, которое не могла себе объяснить, сколько ни пыталась. Время шло, она все больше дергалась. Не находя себе места, обошла кабинет. Покрутила какие-то статуэтки на столе, изучила все грамоты, висящие на стенах, и зачем-то открыла дверцы в шкафу. За одной из них оказалось что-то вроде небольшой кухни. Кофемашина, какие-то вазочки… В животе у Белки громко заурчало — она и впрямь ничего не ела с утра. Опасливо оглянувшись, собрала ложечкой конфитюр и сунула в рот. И только потом вдруг подумала, что этой самой ложечки, может, совсем недавно касались губы Фокина. Ох… Белка отодвинула вазочку, захлопнула дверцу и привалилась к ней спиной, будто сделала что-то постыдное. И как раз в этот момент в кабинет смерчем ворвался Гордей Александрович.

— Умоляю, скажи, что ты носишь паспорт с собой!

Белка осторожно кивнула. Еще бы она не носила! Да ее менты на каждом углу норовят проверить…

— Фух, тогда пойдем.

— А куда?

— Получать свидетельство о рождении. Ты не знала, что в столичных роддомах их выдают прямо тут?

— Нет. Откуда?

— Ага. Надо только медицинское свидетельство о родах и документы родителей. Хорошо, что в момент родов при тебе был документ. Ничего не пришлось мутить.

А он бы стал? Если бы пришлось, стал бы? Зачем? Чужой человек ведь!

— Ты имя-то сыну придумала? — покосился на Белку Фокин. Она задумалась лишь на секунду и уверенно кивнула.

— Вот тут тогда напишите… — в окошко Белке просунули отрывной радостно-желтый листик. Она взяла ручку, не в силах поверить, что все так просто. Помедлила… Поймала нетерпеливый взгляд женщины, сидящей на приеме документов, и, смутившись, торопливо настрочила имя.

— Пожалуйста.

А уже через час у нее на руках было новенькое свидетельство о рождении. Белка взяла его дрожащими руками, пока Фокин разбирался с остальными документами. Прижала к груди.

— Помнешь! — возмутился Гордей Александрович и осторожно вынул драгоценную бумажку из ее рук. — Так-так, что тут у нас? Гордей? — изумился он, изогнув брови так, что они едва волос на голове не коснулись. — А получше ты ничего не могла придумать? — проворчал он, но Белка видела — ему приятно. Может быть, даже очень. Ох!

— Красивое имя, — пролепетала она, теперь уж сама отнимая злосчастную бумажку. — Гордей… Гордеевич Фокин?

Как? Почему? Ведь этого не могло быть! Взгляд Белки метнулся ниже. Поднялся обратно вверх до этих самых немыслимых «Гордей Гордеевич» и только после коснулся лица самого Фокина.

— Вы… Это что, шутка такая?

— Да, уж какие шутки. Пойдем. Нам еще жениться.

Глава 5

Девочкой она, конечно, как и все, представляла себя невестой. Белое платье, красивого влюбленного в нее до одури жениха, и как мама будет плакать… И то, что происходило сейчас, вообще ничего общего с ее мечтами не имело. Но смущало Белку даже не это… Может, у нее слуховые галлюцинации, а? Ну, или же Фокин имел в виду вовсе не то, что ей, глупой, послышалось.

Нет, с русским у нее проблем не было, мягкий южный прононс не в счет, ну и кроме того она ведь еще арабский знала, английский, языки ей в принципе давались легко — так что вряд ли Белка могла ошибиться. И тут ей лучше было бы переспросить, но она не решалась! Она за Фокиным как во сне бежала, удерживая его широкую спину взглядом и едва поспевая за уверенным размашистым шагом.

— Постойте! Мы что, уходим?

— Да, надо спешить. У меня знакомая в ЗАГСе. Если успеем до конца рабочего дня — все сделает в лучшем виде.

— Зачем? — пискнула Белка.

— Затем, что тогда какие к тебе вопросы?

— Не знаю. У нас так не делается…

— Ну, ты ж не по рукам пошла. А вышла замуж. А то, что без благословения, — Гордей Александрович пожал широкими плечами, — так если твой дядька не дурак — кипиш поднимать не станет. Сама же говоришь, ему еще трех дочерей женить. Кстати, почему ты его отцом зовешь?

— Он так хотел, — пролепетала Белка, кутая голову в шарф.

— Ясно. Ну, пойдем.

Фокин надел изумрудно-зеленую парку с шикарным рыжим мехом на капюшоне и даже не стал застегиваться, а ведь на улице страшная метель разыгралась. Только свет фонарей с трудом пробивался через эту белую пелену. Шли по стоянке, утопая по щиколотки в снегу. И потому каждый шаг требовал определенных усилий.

— Вы не поняли. Я спросила, зачем это вам? Это же навсегда, свадьба, дети…

Гордей Александрович как-то так иронично на нее взглянул и, обтерев рукавом ручку, приглашающе распахнул дверь машины:

— Думаешь, ты не сбежишь от меня на второй день?

— Почему вы смеетесь? Я ведь серьезно спрашиваю!

Ну правда. Почему-то стало до жути обидно, что он с ней вот так обращается! А ведь ее вопросы были вполне понятны. В конце концов, стремление Фокина помочь попавшей в беду девушке Белка могла понять, если бы цена у этого была другой. А тут… Ну, не будет же он, чтобы ей помочь, свою жизнь перекраивать! Не такой она и подарок. Порченная. Проблемная… Еще и с ребенком!

— Детали обсудим в пути, — отрезал Фокин и, осторожно затолкав Белку в салон, захлопнул за ней дверь. А потом и сам за рулем устроился. Машина у Гордея Александровича, кстати, была под стать ему самому. Большая, мощная, очень высокая. И пахло в ней хорошо: кожей, мужским парфюмом с восточными нотками. Белка точно уловила нотки ладана и сандала… Не всякому мужчине пошел бы такой аромат, а ему — очень! Ох, ну о каких же глупостях она думает!

— Черт… Пробки везде! — выругался Фокин, что-то там выискивая в приложении. Может, информацию о том, как эти самые пробки объехать? — Опоздаем еще. Тогда только после Нового года нас примут…

Они проезжали полметра и снова останавливались. Фокин бесился. А Белка, как это ни странно, радовалась. Глазела в окно на украшенные к празднику витрины, людей, прорывающихся сквозь метель, огни, позволяя ощущению чуда по чуть-чуть просачиваться под ребра. А почему нет? Если так разобраться, чудо с ней уже произошло. Она вернула сына! И вместе с ним к ней как будто вернулись и силы, и жажда жизни.

— О чем думаешь?

— Красиво.

Фокин скосил взгляд. Поймал в фокус ее нежный профиль. Глянул как-то так, что Белку в и без того теплом салоне в пот бросило, и отрывисто кивнул:

— Очень, — и сразу же отвлекся на дорогу. — Сейчас проедем перекресток, а дальше — дворами. Я знаю дорогу.

Остаток пути ехали в тишине. И чем дольше эта