с мечом Свиностаса, она едва не упала в обморок. Целители делали все возможное, применяли самые изощренные и сложные методы врачевания, но шанс полного восстановления был все еще крайне мал. Лаура дни и ночи проводила у постели возлюбленного, забыв о сне и о пище. Она сильно похудела за эти дни и выплакала литра четыре слез. Но вместе с тревогой за будущее ненаглядного Коленьки в ее душе набирала силу небывалая, совершенно несвойственная ей прежде, холодная черная ненависть. Раньше Лаура ненавидела врагов просто потому, что надо, потому что они враги. Она без колебания убивала их в битвах, но охотно щадила попавших в плен противников. Ей была чужда непрерывно гложущая ненависть, ненависть всепоглощающе-сильная, буквально сводящая с ума. А вот теперь подобная ненависть расцвела в ее душе. И направлена она была не на империю Кранг-дан, не на Дакроса Безжалостного, а на одно лишь живое существо во всем мире - на Свиностаса. Это он, мерзкий выродок, едва не отнял у нее Коленьку. Это он покалечил ее возлюбленного, да так, что теперь лучшие целители королевства не спешили обнадеживать ее благоприятным прогнозом. Ее Коленька, совсем недавно здоровый и полный сил, юный, но уже успевший снискать славу паладин, лежал теперь на белых простынях, бледный и осунувшийся, и до ужаса напоминал мертвеца. Грудь его едва заметно вздымалась, пульс почти не прощупывался. Лауре то и дело казалось, что ее первая и последняя настоящая любовь в любой момент может покинуть ее. Она боялась отходить от Колькиной кровати из суеверного страха. Ей чудилось, что если она хоть на секунду ослабит свой надзор, если отлучится хотя бы на минуту, Коленька обязательно умрет. И вот она стойко несла свое дежурство, день за днем, ночь за ночью. Лекари почти силой заставляли ее принимать пищу. Иногда она соглашалась немного поесть. Но зато наотрез отказывалась от сна. Наоборот, пуская в ход свою магию, искусственно поддерживала свое бодрствование. Это, разумеется, не могло продолжаться долго. Лаура уже ощущала упадок сил, и знала, что если продолжит отказываться от сна еще какое-то время, это может выйти ей боком. Но она была готова пойти на эту жертву. Зачем ей печься о своем здоровье, если на кону стоит жизнь любимого Коленьки? Лаура не мыслила себя без него, и знала, что если возлюбленный покинет ее навеки, она, не колеблясь, последует за ним. Но не тотчас же. Прежде она отомстит. Разыщет гнусного Свиностаса, и сделает с ним такое, что не снилось в страшных снах даже самым лютым палачам темной империи.
Впрочем, она не собиралась отказываться от мести в любом случае. Противостояние с темной империей и благополучие Ангдэзии, которые прежде так волновали Лауру, отошли на двадцать пятый план. Теперь в ее жизни осталось лишь две цели: во что бы то ни стало защитить любимого Коленьку, и жестоко поквитаться с подлым Свиностасом. Все остальное отныне не имело значения. Лауре стало глубоко безразлично, чем закончится многолетняя война с империей. Сидя у кровати возлюбленного, она успела набросать в уме план их дальнейшей совместной жизни. После того, как Коленька полностью поправится (Лаура запрещала себе думать о том, что исход его болезни может быть иным), и после того, как Свиностас получит по заслугам, они оставят Форинг, оставят Ангдэзию, пошлют ко всем чертям всю эту войну, и поселятся где-нибудь на далеком тропическом острове, посреди бескрайнего океана. Там они будут счастливо жить только вдвоем, никем не тревожимые, наслаждаясь своей любовью. И там, вдали от многочисленных опасностей этого мира, никто и никогда не сумеет отнять у нее возлюбленного Коленьку.
Вскоре из столицы прибыл Агдэил, молодой, но уже успевший снискать громкую славу, целитель. Он был хорошим и давним другом Лауры, и тотчас же откликнулся на ее зов, едва та обратилась к нему за помощью. Агдэил широко прославился лет пять назад, когда его стараниями была остановлена колдовская чума, насланная магами империи на южные земли Ангдэзии. Он слыл великим искусником, и мог поставить на ноги даже смертельно больного человека. В столице он обслуживал высшие круги знати, на чем стремительно разбогател. Но стоило Лауре воззвать к нему, он бросил все дела и тот час же явился в Форинг.
Вместе с ним прибыла его ассистентка, молоденькая девушка лет семнадцати по имени Альмина, так же весьма талантливая целительница. И не будь Лаура так глубоко поглощена своими переживаниями, она обязательно отметила бы красоту этой девицы. Так же, как ее отметили многие в Форинге, когда Агдэил со своей ассистенткой въехали в город. Мужские взгляды так и приклеивались к молоденькой красавице. Но та не обращала на них никакого внимания. Во всем ее облике присутствовало какое-то возвышенное благочестие. Всем своим видом юная дева подчеркивала, что непристойные помыслы глубоко чужды ей. Что, разумеется, еще больше разжигало интерес к ее персоне со стороны мужской части горожан.
Едва прибыв в Форинг, Агдэил тут же взял дело в свои руки. Осмотрев Кольку, и вызнав об уже примененных методах лечения, он одобрил их, но счел недостаточными.
- Скажи мне только одно - могу ли я надеяться на лучшее? - со слезами в голосе спросила у него Лаура.
Лекарь обнял ее за плечи, улыбнулся и сказал:
- Милая моя, пускай это прозвучит нескромно, но за лечение твоего возлюбленного берется лучший целитель королевства. Поэтому предоставь мне делать мое дело, а сама ступай в свои покои, и хорошенько выспись. Ты плохо выглядишь. Еще немного, и мне придется лечить уже двух пациентов.
Лаура поначалу уперлась - она ни за что не желала оставлять своего Коленьку. Но Агдэил проявил настойчивость. Он сообщил ей, что мало радости она доставит своему любимому, если сведет себя могилу совершенно бесполезным самоистязанием.
- Ступай и выспись! - повторил он. - Твой Николай в моих руках. С ним все будет хорошо. К тому же, я собираюсь провести ряд процедур, присутствие на которых посторонних недопустимо. Иди, Лаура. Любовь любовью, но все же не забывай и о себе.
Нехотя верховная волшебница согласилась оставить своего ненаглядного Коленьку и вздремнуть пару часиков, но никак не больше. Пошатываясь от скопившейся за несколько суток бдения усталости и сильных душевных переживаний, она кое-как добралась до своих апартаментов, рухнула, не раздеваясь, в кровать, и тут же провалилась в глубокий сон, который продлился четырнадцать часов. А пока она спала, Агдэил, как и обещал, приступил к делу. В течение четырех часов он со своей ассистенткой находился в палате больного, а когда
