Оскал столицы (ПВ-3)
Глава 1
Пьяный принц хуже Джокера под метом. Поначалу-то я даже духом воспрял, когда Шилнагаил чудить начал по беспределу. Хорошего в этом ничего нет, но как рычаг давления применить можно. Бэк-граунд у него неплохой по рассказам Аиши, это в последнее время он скатился. Ничего, клоунам и похуже, люди в цирке хлопают. Всего делов: приручить этот дикий шайнский эндемик, закодировать, избавить от тупых друзей.
Ведь будь принц простым гулякой, повесой, мажором без особых косяков за спиной, такой финт провернуть было бы невозможно.
Но когда ты за рамки обычного хулиганства выходишь, под сенью своей величественной фамилии, посягаешь на права благородных — такое и королю с рук просто так не сойдет. Принца пороть на конюшне не станут, но мозги начнут вправлять жестко.
Называть благородную невинную девушку шлюхой, устраивать на неё натуральную охоту, давить лошадью королевского наместника… да герцога Людовика Орлеанского, брата короля Карла Безумного, например, за нечто подобное прирезали как свинью в Париже в реальном земном средневековье. Здесь историки скажут, что «нечто подобное» было придумано партией Жана Бесстрашного, но Людовика горожане не любили именно за поведение, бухалово и развлечения: предосудительно и некрасиво заживо сжигать артистов на костюмированном балу даже в убогом средневековье. Потому брату короля пятнадцать охранников не помогли: расчленили герцога похлеще чем в Питере, а парижане убийцу встречали позже восторженными воплями, вот настолько Людовик их достал.
Мы же принца резать не будем, расскажем про северокорейские трудовые лагеря расстроенным королевским родителям. Увезем Шилнагаила в Самур, посадим управленцем среднего пошиба в городскую горно-рудную компанию: пусть повкалывает на производстве, поработает с людьми. Мне не жалко.
Правильно их шайнским величествам подать, с помощью гения королевства, новый экономический метод перевоспитания принца и у нас на одного должника больше. Так-то всегда опасно в должниках их величество иметь, тамплиеры или испанские евреи хорошо это знают, но Аиша вопросы крышевания порешает.
А чтобы Шила заинтересовать материально, лишим принца всех «карманных выплат». Битье по лицу не всегда идиотов убеждает, а потерянные монетки, они как шипы кактуса в мягком месте. Больно, самому не достать, способствуют смирению, монументальной неподвижности и горьким философским рассуждениям на тему хороших манер.
Такой примерно пазл из мыслей собрался, прежде чем я решился обострить слегка, не отступив перед иноходцем принца. А ведь пример с Аишей меня, казалось, должен был насторожить.
Что принцесса, что принц учились по одному учебнику. Виднейшего шайнского мыслителя, чёртового Макиавелли этой современности, Клита Длиннобородого с его «Капитулярием государственной мысли». Это где нельзя показывать замешательство или неуверенность перед своими людьми.
Пока догадка продиралась мне в голову, обходя мелькающие после объявления дуэли «принц конкретно угашенный», «как поступит Аиша?», «можно ли втащить принцу и чем это грозит», «как выставить пострадавшей стороной Аишу и сколько срубить ништяков за заминание такого беспредела от принца?» Шилнагаил спешился с коня. На земле он, перейдя от слов сразу к делу, обезоружил меня, выбив мечом магическую палочку из рук. Я и понять не успел ничего, как принц толкнул меня каким-то хитрым приёмом, повалив наземь.
Здесь тебе не «Айвенго» или «Белый отряд». Подловато, но кто меня будет жалеть? Тебе же сказали, что дуэль или ты думал, как в дурацких романах будет: с секундантами и отчетом? Не, всё взаправду, а девяносто процентов настоящих дуэлей вот так и начинаются. Обычное узаконенное убийство с помощью старой, доброй традиции.
Краем глаза я заметил, как дернулась мне на помощь Аиша и сразу остановилась, опустив свою знаменитую артефактную палочку из ридия и геркулита, как выпучила на меня испуганные глаза мелкая куноичи — это важные эмоции, стоит запомнить. Но прямо сейчас надо поработать с белобрысым быдланом.
Я знаком с принцем всего минуту, а мне уже хочется превратиться в змею из культовой новеллы Сент-Экзюпери. Услать бы Шилнагаила на второй космической этой планеты прочь: живым или мертвым, с какого хрена он создает столько проблем?
— Скажите, ваше высочество, а как эта улица называется? — обратился спокойно к нему. — Улица злодеяний?
Поставивший мне на грудь свою ногу, слитно гогочущий с дружками принц, наморщил лоб.
— Чего ты несешь там, — он недовольно вдавил свой сапог сильнее, — шельмец глуподырый. Кто же улицам имена свои даёт, дурень? Эта — известна обилием торговых телег с грузовых речных кораблей, потому прозывается тележной. Это всё, что ты хотел узнать перед своей смертью?
— Вы назвали благородную шлюхой, обидели сестру, подняли руку на королевского наместника, а затем, вызвав на дуэль, подло напали без соблюдений приличий, ваше высочество, — зачитал ему длинный список прегрешений, — явно улицу вскоре народ прозовёт по-другому.
Принц удивленно посмотрел на куноичи, что-то мелькнуло в его глазах человеческое, но быстро пропало после выкрика одного из его дружков «Маракушам режем уши!» Остальные шакалы подхватили его клич, заимствованный у авантюристов Скевау — Цветочного королевства за Великим болотом. Я же теперь пообразованнее стал, принцесса просветила в карете предысторию возникновения популярного здесь мема, толку-то правда сейчас от этого.
Маракуши — это антропоморфные аборигены Скевау, существа с панцирем, прикрывающим живот и спины. Тяжелый соперник для любого, не будь их уши так уязвимы к громким звукам и магии воздуха. Выглядели достаточно карикатурно и вызывающе, обитали стаями, любили домашний скот. До еды, в процессе еды, живыми и самодельными чучелками. Те еще извращенцы.
Но что-то я устал от их оскорблений.
— После того как Джерк одолеет моего брата, — внезапно заявила Аиша, сразу заткнув всем подпевалам принца рот, — я вызываю на дуэль тебя, граф Гвел Фориндин.
Она ткнула свободной левой рукой в мудака, первым прокричавшего про Маракуш, изящно покручивая в правой магической палочкой.
Прозвучало как безумие, как вызов, как заявление, что принц Шилнагаил настолько слаб, что его одолеет голыми руками какой-то червяк под ногами. Ведь что видели зрители со стороны принца? Могучий воин, попирающий поверженного и обезоруженного врага, возвышается как древний герой, пьян и прекрасен.
Но что видели принцесса, юная куноичи или хмурый капитан Нир Грегорн, например, со своей стороны? Как я падаю, сбитый коварной подножкой. Ухмыляющийся принц ставит свою ногу мне на грудь, фиксируя как ему кажется, малейшее мое движение, не замечая, что за его ногой и краем плаща, моя вторая рука уже сжимает рельсотрон, уставленный на принца. Нет, я конечно не стану
