даже не хочется смотреть. Это ничего не даст, только понимание, сколько времени утекло вне движения. Как будто если пройдет столько-то времени, что-то произойдет, или я что-то предприму. Сколько бы времени не прошло, пока солнце светит, я буду голосовать.
Останавливается побитая легковушка. Из окна выглядывает усатое и волосатое лицо с рубцами на щеках.
– О! Автостопщики, да и только, – говорит лицо и громко смеется, – садись, подвезу! А то мне скучно одному.
Сажусь. Спрашиваю, куда держит путь, называет какое-то непонятное поселение. Ну, едем, пока едем. Немного рассказал о своих планах, все как обычно. Минут десять едем молча.
– Расскажи ты чего-нибудь интересное, – говорит водитель и пристально смотрит на меня.
Я зажался и начал что-то мямлить, говорить какие-то бессвязные предложения, словом, нес чепуху. Промурыжив так короткое время, я снова замолчал. Водитель начал задавать наводящие на беседу вопросы, стало проще.
Впереди виднелся затор и постовая машина с включенными мигалками.
– Похоже, впереди авария, – говорю я.
– Да, – сощурился и подтвердил водитель.
Свернули.
– Все, дальше мне не по пути, – говорит водитель.
Выхожу, иду в сторону ДТП.
Посреди дороги лежит на боку развороченный микроавтобус с выбитыми стеклами. Чуть поодаль воткнутая в отбойник легковушка с вывернутым наизнанку двигателем. Людей вокруг нет, только ходит из стороны в сторону мужичек. Он то поднимает руки к голове, хватаясь за черные волосы, то опускает. Стоят два гаишника. Один посмотрел на меня и спрашивает:
– Прогуливаешься?
– Ага, – отвечаю я и прохожу дальше.
Прошел так, чтобы с места происшествия меня не было видно.
Из-за аварии машины сбрасывают скорость. Мне это на руку. Едет красная фура и сигналит клаксоном. Остановилась на обочине. Бегу к ней. Похоже, сяду на долгосрочный рейс. Запрыгиваю и благодарю.
– Я тебя уже давно приметил. Еще с Самары, – говорит водитель, – ты быстрее меня едешь на попутках, чем я на собственном транспорте.
Смеюсь.
Едем спокойным темпом, не превышая дозволенных 90 км/ч. Рассказывает всякие истории. Про тех, кого подбирал, про нелегкий труд и жизнь дальнобойщика, про своих детей, откуда родом и где сейчас живет. Хорошо, разговорчивый попался. Спрашиваю о его маршруте.
– Я в Новосибирск еду, – говорит он.
– А меня довезете?
Он пожался и говорит:
– Я буду на ночь оставаться, а верхняя полка у меня вся забита вещами, так что…
– Тогда до места остановки хотя бы, – смотрю в карту, – а Омск мы будет проезжать?
– Немного не доедем до него.
Если повезет, то сегодня и до Омска доберусь.
Проехали уже прилично. Половина дня положена.
– Надо заехать в одно место, – говорит водитель, – мы там всегда останавливаемся. Сделать дела и пересечься с коллегой. Мы всегда так делаем, если совпадает маршрут.
Пожимаю плечами. Раз надо так надо. Я и так на иждивенстве еду.
По левую руку кафе, рядом знак: «Поворот налево запрещен». Чуть дальше машина ДПС. Караулят.
– Вот стервятники, – говорит водитель, – добычи дожидаются. Придется парковаться справа, на полянке, – достает телефон и звонит коллеге. Спрашивает, где он.
Перебегаем дорогу и заходим. Когда водитель рассказывал о себе, то иногда называл себя по имени. Поэтому когда он спросил, как меня зовут, то я улыбнулся и ответил:
– Я ваш теска.
Он усмехнулся и пожал мне руку. Далее от меня прозвучала стандартная фраза, мол, нет денег на кафе и все такое. Говорит, что угостит. А я опять, что не ем того-сего.
Я заказал овощной салат, а Дима, водитель фуры, купил в придачу манник и кофе. Ждем. Приносят салат, сверху выдавлен заветренный майонез. Брезгливо соскреб и съел овощи. Манник оказался что надо. Сытный и сладкий.
Заходит мужчина в гавайской рубашке, которая с натягом застегнута на выпирающем животе. На голове взлохмаченные серые волосы, а один глаз все время косил в сторону. Он начал озираться и что-то выкрикивать. Дима помахал ему. Мужчина уселся к нам, тут же подорвался и пошел к бару.
– Этот товарищ еще тот Донжуан, – шепчет мне Дима.
Донжуан вернулся и все без конца и без разбору что-то щебетал. Он напоминает попугая Кешу.
Официантка приносит еду, а Донжуан говорит:
– Девушка, а мне еще чаю, будьте добры, с коньяком пжлста. Коньяк только за счет заведения.
Девушка фыркнула и удалилась.
– Смотри вон, наливает тебе коньяк, – говорит Дима.
Донжуан оборачивается и кричит:
– Шутка, шутка!
Официантка приносит ему кружку и ставит со словами:
– Коньячок внутри, как и просили. Там и лимончик, выпьете да и закусите сразу.
Он вытаращил глаза и говорит:
– Так, а я же за рулем!
– Так, а я же шуток не понимаю, – говорит девушка, разворачивается и уходит.
Мы смеемся. Донжуан хватает кружку и нюхает.
– Нет, – говорит он и выдыхает, – пошутила.
Как поели, еще полчаса болтали на улице. Донжуан достал из машины пакет, отдал Диме и произнес пожелание.
– Поздравлять заранее нельзя! – говорит Дима.
– Я же не поздравляю, а так, подарок даю.
Позже мне Дима расскажет, что у него через два дня день рождения. Они когда встречаются, чай вместе пьют. А чайник у него сломанный, и приходилось возиться, чтобы воду нагреть.
– Вот, чайник мне новый подарил, – заключил он.
Наконец садимся по коням. Хоть я и съел немного, но живот у меня разбух. Похоже, желудок сузился за эти дни. Благодарю за угощение, Дима скромничает, не принимает благодарности. Трогаемся в путь.
Людям тесно до обеда и просторно после. Так и сейчас разговор пошел на лад. Чего только мне не рассказал Дима. Про мото авантюры, когда ездил в Киев до военного времени. Как однажды проиграл на гонках 80 тысяч, но отыгрался. Как уделал бэху на перекрестке, водитель которой решил погоняться. Рассказывал, как встречал на дороге девушек-дальнобойщиков и «вправлял им мозги».
– Работа это суровая, и никакой романтики здесь нет, – говорит он.
Рассказывал и о бандитских налетах в разных частях России.
– Я раньше ездил через Петропавловск, граница Казахстана, там дороги хорошие и на соляре можно выиграть деньги, – говорит Дима, – там чуть ли не в разы дешевле. А сейчас из-за некоторых гм… прижали, гады, и приходится гнать в объезд.
Всех разговоров не припомнишь. Из них можно смело писать отдельный сборник.
Проезжаем Ишим. Наговорились вдоволь, решили помолчать. Начала заламывать дневная дремота. Сколько есть сил, напрягаю глаза, чтобы не уснуть. Уже подклевываю носом. Раз чуть не воткнулся лицом в переднюю панель, резко отдернул голову, и вроде сонливость улетучилась.
– Что, совсем тяжко? – говорит Дима.
– Да, борюсь до последнего.
– Вот и я аж закурил, а то кумарит жуть.
За окном темнеет. Впереди стояночный комплекс. На дороге табличка: «Абатское».
– Сейчас в магазин и на
