Книга Дрянной декан - Людмила Райот

— "ВИДНЫЙ"?! — у меня чуть глаза не вылезли из орбит от такого заявления. — Что значит “видный”??? Ну если только в том плане, что высокий и потому видно издалека…

— Да нет, в самом прямом. Красивый он.

Ага. Красивый и реальный "чел". Мне расхотелось есть хот-дог. Но нет уж, пора брать себя в руки и завязывать с голодовкой! Вчера я по его вине осталась без ужина, сегодня рискую лишиться обеда… Если так будет продолжаться и дальше, помру от истощения — жировые запасы у меня не больно богатые.

— Юль, лучше бы ты на парней внимание обращала, а не на преподов! Сама-то выбрала, в чем пойдешь?

— Конечно. В костюме порочной монашки. Жаль, с алиэкспресса уже не успею заказать, — девушка мечтательно вздохнула. — Но у меня на примете есть неплохой карнавальный магазин… Стоп, а поехали прямо сейчас? Может, и тебе что-нибудь подберем как раз!

— Не знаю, — насупилась я. Гарденина училась в институте с первого курса и уже заработала репутацию старательной ученицы, а мне до такого еще ботать и ботать. — За полтора часа не успеем смотаться. Пропустим последнюю пару.

— Да кому нужна эта “читательская грамотность”? — Юля уже вовсю загорелась идеей. Она быстренько запихала в себя хот-дог и развернулась ко мне с дико блестящими глазами. — Вспомни, когда мы последний раз поднимали себе настроение отличным шоппингом?

— М-м-м… Недели две назад? На тебе как раз те джинсы, которые мы купили в прошлый раз.

— Не может такого быть! Это явно было целую вечность назад! Ну поехали, Красовская! Нам просто необходимо немного развеяться. Видок у тебя сегодня неимоверно кислый, честно говоря. Кому такую в постель захочется укладывать?

Определенно, это был удар ниже пояса. Иногда мне и самой хотелось дать Юльке пинка за то, с каким пренебрежением та относилась к моей огромной и очень важной проблеме. Но что было хуже — она говорила правду. Мужчины не терпят угрюмых, обиженных или ворчащих женщин и справедливо стараются держаться от них подальше.

— И что же ты предлагаешь, мудрая наша? Думаешь, пара новых шмоток решат мою проблему?

— Возможно, но не уверена. Надо подумать, — Юля встала и наскоро вытерла липкие от кетчупа руки салфеткой. — Поехали в магазин, Красовская, а то молодость уходит.

Гарденина и правда думала все время, пока мы тряслись в шумном вагоне метро. Хмурилась, залипала в телефоне, периодически недоверчиво охала. Наконец прозвучало многообещающее “Вот оно что!”, и подруга посмотрела на меня с восторгом сыщика, нащупавшего ниточку следа.

— Думаю, все дело в эгрегоре, — сказала она.

— Каком Григории? — не расслышала я.

— Не Григории, а Эгрегоре, — она придвинулась ко мне и поднялась на цыпочки, чтобы говорить прямо в ухо. — Расскажу, как из вагона выйдем.

— Эгрегор — это энергетическое образование, подпитываемое верой и эмоциями людей, — начала Юлька, когда мы вышли из перехода и прогулочным шагом направились к огромного торговому центру, недавно отстроенному на периферии столицы. — Существо, только не физическое, а… астральное. Поняла?

— Нет. Гарденина, ты там головой не ударялась, пока в метро ехала? — мое настроение наконец начало улучшаться. На улице сияло солнце, прохожие поснимали легкие куртки и шли прямо в рубашках и свитерах. Неизвестно, сколько продлится бабье лето, а сидеть в такую погоду в аудиториях Ливера — преступление.

— Не передергивай, Красовская. От того, что я сейчас расскажу, может зависеть твое будущее. В общем, эгрегор — астральная сущность, типа Бога. В то, что он из себя представляет, верит огромное количество людей, и поэтому он существует.

— Еретичка, — засмеялась я. — Бог — он один. Правда, у каждой религии свой…

— Ну вот, а эгрегоров — множество. Есть эгрегор денег, эгрегор любви, семьи, войны, секса… Ну и эгрегор религии, конечно. Он самый сильный из всех. Иначе почему набожным людям помогают их молитвы? Откуда все эти христианские чудеса?

— И правда, откуда? — на горизонте уже показалась сверкающая синим стеклом громадина торгового комплекса. То есть, само стекло было прозрачным, но в нем с филигранной точностью отражалось яркое осеннее небо и пятнышки облаков. Перед моллом обосновали небольшой сквер: светлые плиточные дорожки петляли между зелеными насаждениями. Стройные ряды березовых саженцев вели к центральному входу. На тоненьких стволах покачивались золотые лиственные макушки.

— Миллионы людей своей верой создали эгрегора и подпитывали его энергией на протяжении веков. Когда эгрегор становится достаточно сильным, он и сам может влиять на мысли и поступки человека и даже менять реальность.

Я с уважением покосилась на подругу. Вот уж не знала, что Гарденина за время моего отсутствия увлеклась оккультизмом.

— К чему ты ведешь, Юль? Предлагаешь мне пойти в церковь и помолиться за секс с Романом?

— Нет, конечно, — рассвирепела она. — Я к тому, что, возможно, тобой сейчас управляет немного не тот эгрегор… Вот как ты сама считаешь — ты больше радуешься или страдаешь, влюбившись в Верстовского?

— Хороший вопрос, блин.

Пару дней назад я бы с уверенностью ответила “Радуюсь”, сейчас же… Даже и не знаю. Большая темная туча нашла на мою радужную, легкомысленную влюбленность. Даже солнечный день, и тот померк. Сразу стало сыро и промозгло.

— Если страдаешь, значит, ты каким-то образом подключилась к эгрегору несчастной любви. Подпитываешь его своими переживаниями, а он не дает тебе испытывать хороших эмоций, так как его еда — эмоции плохие. Он что-то вроде паразита… Поняла?

— Ой, Юль, не верю я в эту хиромантию! Все будет хорошо, надо просто подождать, — пришлось брать подругу под руку и тащить ее сразу на четвертый этаж в ресторанный дворик, где находилось около десятка забегаловок. К счастью, булочка из “Циннабона” отвлекла подругу от оккультных размышлений. У меня и так проблем достаточно, не хватало только гадать, к тому я астральному существу подключилась, или не к тому.

Магазин с карнавальными костюмами оказался веселеньким. Понабрав кучу разноцветного барахла, мы с Юлей уединились в пустующей примерочной. Покрасовавшись в костюме игривой ведьмы (высокая фиолетовая шляпа, короткое платье с глубоким вырезом), воинственной амазонки (кожаные трусы, пластмассовый меч и натянутые крест-накрест ремни вместо лифчика), подруга осталась верна первоначальной идее. Я же зависла перед собственным зеркалом. На мне было платье русалки. Зеленая блестящая ткань сверкала наподобие рыбьей чешуи, опускаясь сзади длинным подолом с характерными плавниками на конце, но оставляя ноги спереди полностью открытыми. “Хвост” приходилось придерживать одной рукой, иначе он падал и подметал пол.

Юля бесцеременно ворвалась ко мне в раздевалку и прицокнула языком.

— Потрясающе!