Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
не разбей, воду потом давать больше не буду!
Дверь хлопнула, послышался скрежет запора, и потом опять стало тихо.
Всё тело у Димки чесалось.
– Клопы, что ли, или вшей нахватался? – пробормотал он. – А почему нет, сколько уже, небось, человек до меня на этой вот дерюге лежало! – столкнул он рванину-подстилку на пол.
В животе урчало, и он побрёл к двери. Горбушку чёрствого хлеба умял за пару минут, запив водой из кувшина. Потом ощупал дверь, попрыгал на месте и поприседал согреваясь. Делать больше было нечего, и он опять забрался на дощатый настил.
Время текло мучительно медленно, Димка уже наизусть выучил расположение всей своей камеры, четыре шага в одну сторону, четыре в другую, рыскал он от двери к стене и обратно, как какой-то зверь.
«А так ведь и с ума можно сойти! – пришла в голову мысль. – Посидишь вот тут подольше в темноте, и того! Сначала сам с собой начнёшь разговаривать, а потом с дверью или кувшином. Брр! – передёрнул он плечами. – В июле, в самый жаркий месяц, тут так прохладно, а что же тогда здесь зимой будет?!»
Три раза ещё приоткрывалась дверь камеры. Неизменно оставлялся кувшин с водой и горбушка чёрного хлеба, забирался обратно пустой. На все вопросы Димки следовал неизменный ответ: «Не велено разговаривать!»
Отчаянье начало накатывать на парня. Рвануть на себя в следующий приход эту дверь, потом выскочить в коридор и дальше по лестнице на улицу, а там будь что будет! Чего же ещё ждать-то?!
На четвёртый раз дверь широко распахнулась и раздался знакомый уже голос стражника:
– Эй ты, собирайся, да быстро чтобы! Тама господа тебя в кабинетах ждут!
– Ну наконец-то! – проворчал Димка, выходя из камеры в коридор.
Щурясь от непривычного уже ему света, он зашёл в большую комнату. За длинным, накрытым зелёным сукном столом сидело трое. Ещё один примостился за небольшим столиком сбоку.
– Господин капитан-исправник, вот энтот бродячий, про которого вы давеча спрашивали, – конвоир поставил Димку посредине комнаты лицом к сидящим.
– Ага, вижу, оборванец какой-то! – нахмурив густые брови, пробасил самый важный из всех заседающих дядька. – Ну, рассказывай давай, да только чтобы без утайки, кто ты таков и как в нашем городе оказался?!
Димка уже давно обдумал, как себя нужно вести и что говорить. Скажи он правду, как, каким образом и откуда он здесь очутился, самое малое – это сочтут его за душевнобольного и поместят в какую-нибудь здешнюю богадельню под замок. А ведь могут и каким-нибудь бесноватым объявить. Кто же знает, что тут таким причитается? Костров вроде как в этом веке уже не было, да и не католическая инквизиция так-то в России выносила приговоры. Но в монастырский подвал его, наверное, вполне себе могут заточить. А оно ему вообще надо? Вот только что сам оттуда вышел.
– Господин капитан-исправник, прошу прощения, не знаю, правильно ли я к вам обращаюсь, – как можно более учтиво начал свою речь Димка. – Так уж получилось, что я вовсе про себя ничего не помню и полагаю, что это произошло оттого, что получил травму головы. Ну, в смысле, что ударился ей сильно. О себе же могу сказать только то, что, как мне кажется, зовут меня Дмитрием. Сам я из православных. По-русски понимаю. Власть уважаю. Ну вот, в общем-то, пожалуй, и всё.
– Ах ты ж стерве-ец! – откинувшись на спинку кресла процедил самый важный дядька. – Глядите, господа заседатели, юродивым он хочет прикинуться, словеса словно бы паутину нам плетёт! Думаешь, мы тут дураки все перед тобой собрались?! А ну, говори правду, кто таков и откуда ты сам? По говору видно, что не нашенский, ещё и грамотный, хотя, конечно же, дурной. Из каких краёв бежишь и куда? Может, ты и правда из бунтарей варшавских али из проворовавшихся приказчиков и сейчас в розыске за судом?! А ну, отвечай быстро, пока кнута тебе не выписал!
– Да я и правда ничего не помню! – воскликнул Димка. – Честное слово! Ну вы, если мне не верите, так хоть запросы там какие надо и куда надо пошлите. Ну это, с моим лицом для опознания. Вот вам и ответят, что никакой я не беглый и вовсе даже не бунтарь.
– Ну точно, юродивый, – усмехнулся дядька, сидящий с правого края. – Али он нас, Фёдор Евграфович, сам за таковых держит. Какое ещё там лицо? Мы чего тебе, дураку, из академиев столичных ещё и художника должны тут выписать для портрета?
– Ну нет, я так, просто к слову сказал, – пробормотал Димка, поняв, что ляпнул что-то не то.
– Обожди-ка, Порфирьевич, – остановил заседателя капитан-исправник. – А ты чего это, никак рисовальному делу обучен?
– Нуу, вообще, так-то нет, – пожал плечами Димка. – Припоминаю вот смутно, что вроде как немного рисовал раньше, ну уж не художественные, конечно, картины, а так, самые простые карикатуры, чтобы над ребятами подшутить.
– Интересно, – покачал головой исправник, – память у тебя какая-то странная, там, видишь ли, помню, а вот тут я ничего не помню. А ну-ка, Мироша, подай ему лист бумаги и карандаш, – кивнул он сидящему за боковым столиком человеку. – Пущай он вон хоть Порфирьевича, что ли, наскоро изобразит. А мы и поглядим.
Сидящий за боковым столиком мужичок в сером сюртуке, как видно, секретарь, угодливо улыбнулся, кивнул и подал Димке плотный лист бумаги с огрызком карандаша.
– Заточить бы его, – осмотрев огрызок, проговорил Димка, – или новый нужен. Тут вот на этом стержня почти что совсем уже не осталось.
– О как! – хмыкнул капитан-исправник. – Он ещё и в письменных приборах разбирается. Ну ладно, Мирон, дай ему хороший карандаш, не жмись!
– Только я это, я сразу предупреждаю, что не художник, изображение, оно больше, пожалуй, карикатурным, ну то есть шутейным получится, – предупредил Димка. – Чтобы уж потом обид ни у кого не было.
– Давай-давай, рисуй, – усмехнулся исправник. – Посмотрим, что у тебя там получится. Ну вот, Порфирьевич, когда ещё твою персону да на бумагу перенесут, – толкнул он локтем сидящего рядом с ним дядьку.
Дмитрий оглядел напрягшегося, покрасневшего и даже немного вспотевшего от волнения заседателя. Типичное лицо русского мужика средних лет. Широкое, курносое, щекастое, с маленькими глазками, над которыми кустятся густые чёрные брови. На голове ото лба и до макушки виднеется большая проплешина. Ну что, приступим! И «художник», примерившись, окинув ещё раз цепким взглядом «натуру», вывел на бумаге свой первый штрих.
– Долго ли ещё? – минут через десять спросил его исправник. – Ждать уже надоело. Как там у тебя, получается ли чего?
– Ещё немного, – покачал головой Димка, – быстрее тут ну вот никак
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
