ей специально на ночь страшилки рассказываю. - Вечно ты. Лучше два момента мне проясни, - деловито требует она. - Где ты его взяла. И почему ты голая.
- Иди в жопу, - огрызаюсь и сажусь ровнее.
Она позади возмущенно фыркает и пинает мое кресло.
Кошусь на водителя.
- Да, понял, - в трубку говорит он. - Как раз в ту сторону еду.
Он бросает телефон обратно на панель.
- Мы так и не познакомились, - с кокетством вклинивается в паузу подруга. - Я Вика.
- А я Виктор.
- Вау. Правда?
Он усмехается.
Расслабленно держит руль.
Исподлобья смотрю на него, развалившегося в кресле. Кожаная куртка металлического цвета, мешковатые брюки.
Ему удобно, он не в строгом костюме, как секс-маньяк из сауны, и не такой внушительный.
Но эта его поза, эти выверенные движения, поворот головы, взгляд в зеркало - он неотразим, от него безопасностью веет, надежностью, кажется, что с ним, если за руку его держать - конец света пережить можно, он от всего закроет собой.
Если не считает тебя голой проституткой, швырнувшей в лицо его брату осколки от бутылки шампанского.
Тереблю волосы, спадающие на грудь, прикрываюсь ими, как шарфом, греюсь.
С задних сидений льется звонкий голос Вики. Она тонко намекает, что на днях в центре открылся новый крутой клуб.
А мы в центре.
- Вон, вон он! - вклинивается она между сидений и тычет пальцем в стекло. - Там сегодня пенная вечеринка.
- Вижу, - кратко отзывается Виктор.
И Бэнтли сворачивает во дворы.
Мы останавливаемся неподалеку от одноэтажного здания с одинм подъездом и лампой над синей вывеской с белыми буквами.
“Отделение…района…”
Он нас в полицию привез?
Приободряюсь и выпрямляюсь на сиденье.
Это отлично.
Я попрошу у них телефон.
Наберу папе.
И пусть лучше он убъет меня, чем этот Виктор, или его брат сексуальный маньяк.
- Ой, - Вика ерзает на задних сиденьях. Дергает ручку. Там заперто. Она мнется. - А можно мне…на секунду…покурить.
В туалет захотела.
Виктор смотрит на нее в зеркало.
- Можно, - щелкает блокировка.
- Я сейчас! - подруга выскакивает из машины в темень двора.
- Зачем мы здесь? - поворачиваюсь к мужчине. Чувствую себя увереннее, мысленно настроилась на скорую свободу.
- Знакомые тут работают, - он забирает телефон с панели, сигареты, рассовывает все по карманам. - Договорюсь, чтобы тебя тут до утра подержали.
- Меня?
- Тебя, красотка, - он тоже поворачивается. - Посидишь в клетке и подумаешь. Можно ли дядям в лицо стеклом швырять. Утром за тобой брат заедет. И примет извинения. В свободной форме. Все, как ты умеешь.
- Чего? - переспрашиваю. Остегиваю ремень и подаюсь на него с желанием эти блестящие карие глаза выцарапать.
- Того, - отрезает он, и запускают руку в мои волосы, наверх их тянет, оголяет грудь.
Смотрит.
И у меня соски сжимаются под этим проникающим взглядом, он глазами берет, лишает воли.
- Ты в кого такая дерзкая? - он наклоняется на меня, и я вжимаюсь спиной в кресло. - Его губы в сантиметрах от моих, я дышу с трудом. - Алиса. Я не люблю, когда со мной спорят. Я начинаю злиться. Услышь меня. Закрой рот. И подчиняйся, когда я говорю.
- Покурила! - докладывает Вика и хлопает дверью машины. - А мы…
- Я сейчас, - бросает Виктор.
Давит кнопки, поднимая стекла.
Выходит.
Щелкает блокировка.
- Куда он? - в ее голосе любопыство. С тихим скрипом она скручивает крышечку на фляжке с коньяком.
Смотрю перед собой.
Кожу головы до сих пор слегка тянет. И грудь огнем горит, словно он все еще смотрит, я этот взгляд светло-карих глаз из памяти вырвать не могу.
Он просто деспот. И он, и его родственник секс-маньяк.
- Ты принципиально со мной не разговариваешь? - докапывается Вика.
- Слушай, - разворачиваюсь на сиденье. - Он пошел в отделение. Чтобы нас до утра закрыли в обезьянник. Утром приедет еще один мужик. И пизд*лей мне вставит за то, что я ему нагрубила. И в лицо швырнула стеклом.
Вика сидит с открытым ртом, про коньяк забыла.
Недоверчиво щурится.
И нервно смеется.
- Ты прикалываешься.
- Нет.
- Это развод.
- Нет.
- Думаешь, я поверю?
- Нет? - спрашиваю. - А я считала, мы подруги.
Отворачиваюсь.
Она молчит. Слышу, как булькает коньяком.
- Бе-е, - закручивает крышку. И вваливается между сидений. - Алис. Ну серьезно. Честно? Ты правду говоришь? Что тогда делать? Алис!
- Посмотри там, - поворачиваюсь. - Есть что-нибудь? Тяжелое? И быстрее.
Ногами проверяю пространство под сиденьем, грудью ложусь на водительское и заглядываю вниз.
Эти двое богами себя возомнили, палачами, думают, что за других людей решать могут, наказывать право имеют?
Пусть оба к чертям идут.
- Есть огнетушитель, - сообщает Вика и просовывает между сидений небольшой красный баллон. - Автомобильный. Зачем тебе?
Выхватываю увесистый баллон.
Тяжелее того кирпича, но я и размахнуться как следует не смогу.
Смотрю на абрис свего отражения в окне.
Прикидываю, в какую сумму ему обойдется замена стекла.
И со всей дури замахиваюсь огнетушителем.
Позади взвизгивает Вика.
От звона стекла на секунду глохну, кажется, его улсышали на другом конце планеты.
До побелевших пальцев сжимаю огнетушитель и пошевелиться боюсь.
Смотрю на дело рук своих.
На улице лает собака.
- Ты…ты…ты…чокнутая! - прорывает Вику. - Ты что сделала?
Отклоняюсь и поднимаю ногу, кроссовкой смахиваю осколки.
- Мамочки, - причитает Вика. - Он же нас убьет!
- Бежим, - привстаю на сиденье, держусь за панель и осторожно перебрасываю одну ногу на улицу. Держусь за крышу, вытягиваю наружу вторую ногу. Заглядываю в салон. - Вик! Он по-любомы слышал. Сейчас выйдет…
Подруга подрывается вперед.
Адреналин в крови зашкаливает, меня на месте подбрасывает, глаз не отвожу от входа в отделение.
Вика, завывая, лезет на улицу.
И дверь подъезда распахивается.
На пороге вырастает огромный темный силуэт.
- Он идет! - тороплю подругу.
Она спрыгивает на асфальт, хватает меня за руку.
Твердит:
- Мамочки, мамочки, он нас догонит и прибьет.
Мы несемся по двору.
- Туда! - дергает меня Вика.
И мы выбегаем к дороге.
Обе, согнувшсь, тяжело, со свистом, дышим.
Выпрямляюсь.
Волосы растрепались от быстрого бега.
Из окна проезжающей машины на меня вытаращился усатый мужик.
- Вик, - застонать готова, сгребаю волосы на грудь. - Что делать?
Из двора, откуда нас
