моей точки был виден яркий свет, в котором растворились горе-ремонтники. Если они всё так чинят, как мой несчастный шкаф, полагаю, второй раз их никто не приглашает.
Дверь захлопнулась и в наступившей тишине я услышала четкие, чеканные шаги. Сзади кто-то ко мне подходил, величаво и неторопливо.
— Ириселла? — голос Элвуда Харди я узнала сразу. — Боюсь, нам придется поговорить раньше, чем я думал.
Глава 4. Опечатка
— И вам доброе утро, господин дознаватель, — я обернулась и бесстрашно посмотрела на щеголеватого посетителя. На его белоснежном кителе сегодня появилась золотая звезда, сияющая как дядина лысина. Вчера я этот знак отличия не заметила. Специально ради визита ко мне начистил и нацепил, или его наградить успели менее чем за сутки?
— Угостить вас чаем или может быть, компотом? — неожиданно для себя предложила я.
— В вашем блюдомате неплохой какао, — откликнулся с энтузиазмом Элвуд, — а вот кофе там заказывать не советую, препротивнейший. Перепутью стоит сменить поставщика.
Мирно болтая, мы дошли до моей каморки, и только пригласив дознавателя войти, я поняла, что выглядит служебное жилье странно.
У одной стены — шалаш из разобранного шкафа, постель неубрана. Ужас! По сути, я позвала мужчину к себе в спальню! Могла бы хоть кровать поднять, как было.
— О, у вас тут хоббиты-гастрабайтеры побывали? — вдруг с пониманием протянул Харди.
— Гастра… что? — удивилась я.
— Не обращайте внимания, это словечко из мира номер пять. Откуда, кстати поставляется примерно треть кушаний в ваш блюдомат. Там так называют кочующих бригадами ремонтников.
— Вы столько всего знаете! — восхитилась я, пододвигая к нему единственную в помещении табуретку.
— Вам тут не хватает столика побольше, — заметил Элвуд, — но цель моего визита — не обсуждение мебели.
Он поставил кружку с какао на стол, пошарил в кармане кителя и достал маленькую желтую книжечку.
— Что это? — заинтересовалась я.
— Странный вопрос, — хищновато улыбнулся дознаватель, — ведь это ваше собственное удостоверение личности. Или у вас их столько, что все не запоминаешь толком?
— Н-нет, — я слегка растерялась и сделала шаг назад.
— Присядьте, — сказал Харди командным тоном, — неудобно смотреть на вас снизу вверх.
— Тут больше нет стульев!
— Можно воспользоваться кроватью, — Элвуд кивнул в направлении моего ложа.
— Что вы такое предлагаете приличной девушке! — возмутилась я.
— Приличной? — Харди как-то оскорбительно прищурился, угрожающе поднялся с табурета, обошел стол, не сводя с меня взгляда и сунул мне под нос раскрытую книжицу.
— Узнаёте?
Я увидела собственное изображение. Искаженную от внезапной вспышки физиономию. И кивнула.
— Стало быть, вы признаете, что Ирис Бречет — ваше имя? — он опять нависал надо мной, пытливо и требовательно глядя прямо в глаза. Я чувствовала его тепло и причудливую смесь ароматов мяты и осенних дубовых листьев. Это странным образом волновало.
— Бретчетт, — поправила я его, кажется, с трудом вспомнив собственную фамилию.
— А в документе указано: Бречет! — с торжеством изрек Харди. — Так что, отпираться бесполезно. Бумаги врать не станут.
С ума сойти! Франческа записывала мое имя на слух. И вместо Ириселлы Бретчетт трудоустроила Ирис Бречет, получается. Я даже обрадовалась, до чего же все хорошо складывается. Если родственники и будут меня искать, точно найти по имени и фамилии не смогут!
Но радость оказалась преждевременной.
— Я думаю, сразу вас арестовать, или подождать, когда придут результаты анализа отпечатков пальцев? — задумчиво проронил дознаватель.
— Арестовать? — от такой перспективки я лишилась равновесия и все же бухнулась на кровать. На самый краешек.
Контрабанда
— За что вы собираетесь меня арестовать, Харди? Или это пустые угрозы?
Он медленно опустился передо мной на корточки, и я внезапно вспомнила, что так и не успела переодеть пижаму. От меня бы сейчас семья в полном составе отреклась! Сижу на незастеленной постели и в таком легкомысленном одеянии.
— Ирис Бречет разыскивают в трех подведомственных мне мирах. За мошенничество в особо крупных размерах. Может ли быть совпадением то, что ее имя всплывает здесь, в Перепутье, именно сейчас, когда я расследую дело о контрабанде? Не думаю!
Харди светился, словно ему пообещали вторую золотую звезду. Хотя, кто знает, может так оно и есть.
— Это ошибка! Опечатка! — я вскочила с кровати и попыталась побегать по комнате, но увы, в тесной каморке особо не разбежишься. А скоро, возможно, я сменю ее на тюремную камеру! Вот кошмар!
Самой трудно поверить, что пять минут назад меня беспокоило, насколько фривольно я выгляжу в пижаме. Она куда скромнее вчерашнего платья.
— Даже если и так, — Харди легко выпрямился. У него отличная физическая подготовка, вон как быстро позы меняет. Хотя, не о том я сейчас думаю.
— Все равно вы очень подозрительная. Жаль, взятые у вас отпечатки сверят с пальчиками Бречет только к вечеру или даже завтрашнему утру. Но я практически уверен — они совпадут.
На меня накатила паника. А что, если он прав? Нет, я-то, конечно, не преступница, которую разыскивают в разных мирах. Но вдруг Франческа связана с бандой мошенников и контрабандистов? Тогда она специально неправильно написала мои имя и фамилию и могла подменить и отпечатки пальцев!
— Что за контрабанда, о которой вы уже второй день говорите? — спросила я, чтобы понимать, насколько серьезное дело мне попытаются приписать конкретно “На Перепутье”.
— Не ломайте комедию, Ирис, — строго сказал Харди, — вы и так прекрасно знаете, что здесь у вас каким-то образом организовали канал передачи гупуса.
— Чего? — не поняла я.
— Прекрасная актерская игра, — похвала прозвучала в его устах немного обиженно, — но я вам так и быть, подыграю. Гупус — это магическое зелье, кратковременно улучшающее память. Наши студенты придумали использовать его перед экзаменами. С его помощью можно запомнить на сутки целый учебник и получить высшую оценку. Правда, потом материал забудется полностью и в голове останется только информация, которая там уже была.
— Удивительно! — не удержалась я.
— Что удивительного? — Харди, кажется, разозлился. — Из наших академий выходят сотни фальшивых магов, целителей и прочих важных специалистов. Так и королевство развалить можно. А то и весь мир.
— А если запретить этот ваш…
