Пролог
Плантация «Рай».
Приход Святого Георгия, Барбадос.
Февраль 1735 г.
Леди Элпин Мак-Кей невыносимо хотелось сорвать траурную вуаль, чтобы разгоряченного лица коснулся ветерок. Как только ее гость закончит превозносить достоинства Чарльза, ее покойного опекуна, и приступит к чтению завещания, она так и поступит.
— Трезвомыслящий человек, истинный защитник веры, — вещал поверенный Отелл Кодрингтон.
«Трезвомыслящий? — подумала Элпин. — Бедняга Чарльз топил все свои печали в роме…»
— Вдовец, достойный зависти… Человек, заслуживающий жалости. После того как скончалась его жена, Адриенна, Чарльз убивался по ней десять лет. Элпин была девочкой впечатлительной и мечтала встретить мужчину, который полюбил бы ее так же преданно, как Чарльз любил свою супругу. Но она не хотела бы, чтобы этот мужчина так же сломался под давлением трагических обстоятельств. Годы и тяжелая реальность жизни на острове избавили ее от романтических мечтаний.
— Хваткий делец, но в то же время честный, порядочный человек…
Неверно. На протяжении десяти лет Элпин в одиночку заправляла всеми делами на огромной плантации, начиная покупкой муки для печенья и заканчивая уборкой урожая сахарного тростника.
— …Он ушел в лучший мир…
К своей обожаемой жене. Слава Богу.
Легкий ветерок донес на веранду сладкий аромат варящегося сахара. Элпин вздохнула. Плантация «Рай» теперь будет принадлежать ей — просторный двухэтажный дом, шесть с половиной акров подстриженных лужаек, тысяча акров плодородной почвы, с которой совсем недавно убрали урожай превосходного сахарного тростника; пятьдесят шесть слуг-англичан, восемьдесят рабов, множество крытых соломой хижин, дюжина узких деревянных бараков, четыре колодца. Плетеное кресло, в котором она сидит. Медная ванна, в которой она купалась. Противомоскитная сетка, натянутая над ее кроватью. Экипаж, повозка, жаренные на вертеле цыплята. Драгоценная мельница с двумя трубами, из которых в синее небо тропиков поднимается дым. Все это — ее.
При мысли о независимости Элпин воспрянула духом. Жизнь на плантации будет идти своим чередом. Все, кроме рабства. Пять лет назад она упросила Чарльза освободить рабов. Соседи-плантаторы пришли в ярость, и Чарльз уступил давлению консерваторов. Теперь-то Элпин Мак-Кей настоит на своем!
Капелька пота медленно, щекотно стекла с виска вниз, сначала по щеке, а затем на шею и дальше — под воротник черного фланелевого платья. Не обращая на это внимания, Элпин пристально смотрела на кожаный портфель, лежащий на коленях адвоката. Неужели он так и не прочтет завещание?
Когда он замолк, чтобы набрать воздуха в легкие, Элпин произнесла:
— Вы так добры, мистер Кодрингтон, что избавили меня от путешествия в Бриджтаун. Должно быть, вы очень хороший специалист, ведь Чарльз не раз говорил, что не поручил бы своих дел никому, кроме вас.
Поверенный приосанился. Пот стекал из-под его напудренного парика. Отороченный кружевом модный галстук промок и превратился в жалкий измятый лоскут.
— Вот именно, дорогая моя. Чарльз прекрасно вел дела. — Тут он алчно посмотрел в сторону мельницы. — Хотя никто из нас не видел ее.
Пусть этот городской адвокат и все остальные считают, что это Чарльз управлял «Раем» и переоборудовал мельницу. Элпин не нуждается в похвалах. Она жаждет лишь спокойствия и безопасности. Вскоре она получит желаемое. Элпин с трудом сдержала желание нетерпеливо побарабанить пальцами по столу.
— Как вы уже говорили, Чарльз был истинным джентльменом и заботился о благосостоянии своих домашних.
— Я познакомился с ним пять лет назад, еще до того, как было составлено новое завещание. — Кодрингтон открыл набитый бумагами портфель и вытащил оттуда документ, перетянутый ленточкой, на которой болталась золотая печать размером с инжир. — Его щедрость достойна такого доброго христианина. — Губы поверенного расплылись в добродушной улыбке, и стало видно, что у него во рту не хватает нескольких зубов. — Он назначил вам хорошее содержание.
Ей не нужны деньги. Прибыль, получаемая от продажи сахара, с лихвой покроет все ее траты. Ничего не понимая, Элпин повторила вслед за поверенным:
— Содержание?
Адвокат повел пальцем по документу, словно ребенок, читающий букварь.
— Как обычно, некоторые суммы оставлены слугам. Пожертвование клубу. Ах, да. Вот… «Сто фунтов в год моей кузине, леди Элпин Мак-Кей».
Ледяной ужас сковал Элпин. Горло перехватило.
— И?..
— И проезд домой.
«Нет!» — беззвучно закричала она. Чарльз выделил средства для того, чтобы она отправилась на границу Англии и Шотландии, если пожелает. Но она не хочет этого!
— Как это мило с его стороны.
На нос Кодрингтона села песчаная мушка. Он смахнул ее.
— Разумеется, вы можете взять с собой любые фамильные драгоценности.
Элпин знала, что удивление, написанное на ее лице, надежно скрывает вуаль, и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно. Она скорее будет зарабатывать себе на пропитание, рубя сахарный тростник, чем еще хотя бы раз в жизни понадеется на мужчину.
— А что же будет с плантацией «Рай»? — она затаила дыхание. Если Чарльз по глупости проиграл ее в карты или же заложил…
Кодрингтон снова отмахнулся от мушки.
— Я могу сказать лишь то, что пять лет назад он передал другому право владения всей своей недвижимостью. Для многих моих коллег эта задача оказалась бы трудной, принимая во внимание расстояние и огромный объем потребовавшейся переписки, но я с этим справился. Мистер Фенвик будет по-прежнему присматривать за имением, пока новый владелец не решит, как им распорядиться.
В ушах Элпин звенело от страха. Сердце бешено стучало, мысли путались. «Рай» потерян. Не может быть. Это ее дом. Куда ей идти? Она может возразить Кодрингтону, но что это даст? Она лишь покажет ему свою боль и лишится последнего шанса исправить положение
Исправить все! Ну, поразмысли как следует! Еще достаточно времени, чтобы выяснить все обстоятельства и составить план действий. Генри Фенвик — толковый и порядочный управляющий, но он презирает барбадосских плантаторов.
Вдохнув поглубже, Элпин притворилась веселой:
— И кому же Чарльз передал права владения?
Словно защищаясь, Кодрингтон закрыл портфель, застегнул его и прикрыл руками.
— Эта передача — личное дело джентльменов. Я поклялся хранить тайну, — он протянул Элпин завещание. — Вы умеете читать, леди Элпин?
Да, на четырех языках. Но этой склизкой жабе ни к чему знать об этом. Пусть считает ее невежей; чувство собственного превосходства развяжет ему язык.
