Глава 1
Дарина
— Встать, суд идет!
Сколько раз за свою довольно продолжительную карьеру я слышала эту фразу. Иногда даже по два-три раза за день.
В самом начале, когда я только пришла работать в прокуратуру, так близко к сердцу принимала и заседания, и вынесенные приговоры, что громкий голос с неизменной фразой “Встать, суд идет!” вместе с судьями в черных мантиях снились мне по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Со временем привыкла, но иногда эти показательные выступления в виде судебных заседаний дико бесят. Вот как сегодня.
Судья, мужчина сорока пяти лет, медленно переворачивает листы из дела. Такое чувство, что впервые видит и протоколы, и мое заключение. Наверное, многие так и подумают, глядя на действия судьи и его сосредоточенное лицо. Но я-то знаю прекрасно — просто тянет время, потому что и так все решено. Заранее. А раз не сделаешь показательного заседания, чтобы тебя заметили или просто обратили внимание, то и нет смысла напрягаться.
Даже мне сегодня не хочется настаивать на своем, пугать апелляцией, а тем более подавать жалобу в Апелляционный суд, как представитель закона. Какой смысл?
Обвиняемый получает два года условно, хоть я и настаивала на пяти лишения свободы. За нанесение тяжких телесных повреждений. Но пятерик у нас получают только простые смертные. А мажоры… в лучшем случае — как сегодня: пару лет условно, принимая во внимание, какой он хороший мальчик, не пьет, не курит, ни на одном учете не состоит, а главное — прекрасные характеристики с места учебы и работы! Ладно, работы — папа-директор и не такое напишет, но учеба? Они там хоть раз его видели, что пишут, какой он спортсмен, комсомолец и просто красавец?
Еще и дядя — заместитель председателя Апелляционного суда, о чем мне поведал адвокат обвиняемого. Полушепотом и с таким выражением лица, как будто государственную тайну сообщает, за которую положен расстрел. Даже улыбку его заявление не вызвало, так мне все противно в последнее время. Вроде и парень неплохой этот адвокат, а таких мразей защищает… Ненавижу я этих мажоров, хоть убей.
— Дарина Александровна, — обращается ко мне судья после оглашения приговора. — Есть возражения?
— Никак нет, Ваша честь, — отвечаю спокойно, начиная собирать бумаги. — У обвинения возражений нет.
— А у Вас, Роман Григорьевич? — это уже обращается судья к адвокату.
— Не имеется, Ваша, честь, — улыбается Рома на все тридцать два зуба. Я бы удивилась, если бы имелись. И вот к чему эти показательно-номинальные вопросы?
— Вот и замечательно, — улыбается судья в ответ и поднимается со своего места.
Секретарь строгим и громким голосом объявляет о закрытии заседания и просит всех еще раз подняться со своих мест. Я понимаю, когда в самом начале встают и оглашают об открытии, но в самом конце к чему эта показуха? Сколько лет присутствую на различных судах, а до сих пор в моей голове это не укладывается.
Шум голосов, звуки отодвигаемых стульев и демонстративное шествие судьи в комнату, смежную с залом заседания.
Слава Богу, закончилось.
Собираю свои вещи, складывая все в сумку, и направляюсь к выходу. Практически возле двери меня ловит адвокат, произнося в спину:
— Дарина Александровна, вы, как обычно, неотразимы!
Медленно поворачиваюсь и смотрю на этого упыря сверху вниз. А он со своим ростом около ста семидесяти пяти сантиметров наоборот задирает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Рома, вот скажи, чему ты радуешься? — если честно, безумно хочется зарядить ему по голове или в ухо, чтобы убрать эту раздражающую улыбку с его лица раз и навсегда.
На самом деле Ромка Андреев — очень толковый юрист хоть в уголовных, хоть в гражданских делах. В меру наглый и циничный тип, но всегда знает, кому и что говорить. Один из лучших адвокатов в городе, да и в принципе один из немногих защитников-упырей, кто мне действительно симпатизирует.
— Ну, как же, — усмехается, — Дело-то выиграли.
— Серьезно? — поднимаю одну бровь вверх. — Ты правда идиот, или просто притворяешься? Посмотри на этого мажора, — киваю головой в сторону подходящего к нам паренька, который сегодня отмазался малой кровью. — У него на лбу большими буквами написано “Таганка, я твой бессменный арестант”. Не сегодня — значит, завтра он обязательно куда-нибудь влезет и сядет, если придурка раньше не грохнут. Это дело времени, поверь. Хотя, в твоем случае, чем чаще парнишка влезает в разного рода неприятности, тем больше папаша выбросит денег на ветер, точнее тебе в карман. Вот скажи, Рома, ты вроде не дурак, неужели нравится вот это, — снова киваю на мажора, — отмазывать от тюрьмы?
— Эй, ты, — влазит то самое “это”, на которое я два раза кивала. — Чё ты трёшь тут? Ты хоть знаешь, кто я? Да мой папа тебя…
— Без комментариев, — перебиваю я наглого паренька, снова переводя взгляд на адвоката. — Рома, утихомирь своего подзащитного, а то наплюю на нашу с тобой большую любовь и выкину какой-нибудь фортель, ты ж меня знаешь.
— Леня, успокойся, — адвокат упирается рукой парню в живот. — Остынь.
— Да я ее… — вопит мажор. Такое чувство, что одно место ему кто-то прищемил.
— Заткнись, я сказал! — прикрикивает Ромка, и мажор замолкает, глядя на адвоката и хлопая ресницами, не понимая, что происходит.
Я усмехаюсь, наблюдая весь этот цирк. Интересно, за какую сумму можно продать честь и достоинство, утихомиривая и отмазывая вот таких вот отпрысков богатых родителей? Смотреть тошно, не то что от срока спасать. Я бы его сама лично прибила, чтобы не мучился. И людям жить спокойно не мешал.
— Да уж, — снова произношу, правда, уже без пафоса. — Прекрасный пример для подражания. Будущее поколение многому научится, глядя на это, — снова киваю головой на паренька.
— Дарина Александровна, ради Бога извините, — снова начинает адвокат, но я машу рукой, разворачиваюсь и выхожу из зала заседаний. А то еще наговорю чего лишнего, потом придется за слова свои отвечать, на апелляцию подавать, оно мне надо?
Когда-то я так не думала, а была полна сил и решительности доказать этому миру, что я, Дарина Громова, пришла работать в прокуратуру, чтобы все знали — закон надо уважать, несмотря на деньги и положение в обществе. Что закон — он для всех одинаков. И никто не вправе его нарушать, оставаясь при этом безнаказанным.
Подхожу к машине, нажимая на брелок сигнализации, и усмехаюсь. Боже, как давно это было? Всего-то пяти лет хватило, чтобы смотреть на мир без особого энтузиазма, растратив весь свой оптимизм. Какой же я была наивной дурочкой раньше.
Сейчас, спустя несколько лет моей трудовой деятельности в городской прокуратуре, я, конечно же, закон уважать по-прежнему не перестала. Но в исключительных случаях, таких как сегодня, начала более лояльно смотреть на некоторые вещи. Ночные кошмары прекратились, как только я поняла простую вещь: этот мир, точнее мажоров в нашем обществе, я не переделаю, хоть и люто их ненавижу. А если паре нормальных ребят помогу по доброте душевной, значит, не зря занимаю свое кресло.
