Марфушеньки: ты чё, старый, не видишь — окоченела уже вся, подавай подарки и жениха!», — воспоминания вызвали улыбку.
Однако реальность к радости не располагала. Хотя, понять девчонок можно, что их ждало: тяжёлый крестьянский труд от зари до зари без выходных и праздников, жизнь впроголодь с оравой ребятишек, вечное подчинение мужу и свекрам, повезёт, если бить не будут, а тут хоть какой-то шанс, если попадёт в гарем богача.
Ольга жестом подозвала их и разделила мясо на три порции: война войной, а обед по расписанию. Для выживания нужны силы — первый закон инстинкта самосохранения.
— Как величать нашу благодетельницу? — осмелела Марфуша.
— Ольга, можно просто Оля.
— Арасо, — послышалось у входа.
На пороге, с усмешкой на губах, наблюдая за тем, как жадно расправляются с ужином полонянки стоял темноглазый.
Дашулька с Марфой мигом спрыгнули с ложа и склонились в поклоне. Но молодой мужчина смотрел только на одну в этой комнате. Почему-то от этого взгляда стало неловко. Посланница небес со всем возможным спокойствием и достоинством опустила ноги на ковёр и поднялась во весь рост.
Союзнику стало даже интересно, что последует дальше. Он ничего не предпринимал, ничем не пытался помочь выкрутиться из неловкой ситуации, а просто откровенно наслаждался, разглядывая красавицу в отблеске огня на её украшениях. Надо сказать, зрелище и правда было достойно важнейшего кадра любой дорамы, жаль исполнительница главной роли не могла увидеть себя со стороны, поэтому смущение продолжало мучить её в лихорадочных поисках решения, как себя вести дальше.
Решив, что, хотя бы поблагодарить за подсказку будет вполне уместно и, что важнее — вежливо, девушка легко поклонилась и произнесла:
— Камсахамнида, — типа того «спасибо» и тут же спохватилась: «Выпендрилась, блин, знаток трёх слов из корейских дорам».
Однако, ответом была лишь приподнятая в недоумении бровь и лёгкая усмешка.
— Потрапезничали? — спокойно произнёс он и, на согласный кивок, приказал одному из воинов унести поднос. — Озябли? — обратился он к присутствующим девушкам?
Те в замешательстве переводили взгляд с молодого господина на свою благодетельницу и обратно.
— Конечно, озябли, — уверенно проговорила она, — за тем и шла, чтобы просить больше одеял или жаровен.
Неожиданный спаситель расхохотался:
— Мудрёна речь твоя. Как у русов и не так вовсе.
«Ясен пень, человеку двадцать первого века сложно коверкать язык анахронизмами. Вообще мало уверена, что к месту употребляю слова. Житие мое, блин, не бяше сумняшеся…», — раздражённо подумала попавшаяся и промолчала.
Тем временем служанки были отправлены обратно в свою палатку, с ворохом шкур и тремя пуховыми одеялами.
Оставшись наедине с хозяином обжигающего взгляда тёмно-карих глаз, полонянка почувствовала, что не может глубоко вздохнуть. От вида медленно появившейся завораживающей улыбки на волевом лице перехватило дыхание. Под понимающим взглядом невольно вспыхнул румянец на щеках, взгляд вопреки всем усилиям воли начал путешествовать по идеальной фигуре воина. От всего облика молодого человека веяло силой и осознанием своего влияния. «О Ля», коснулось слуха произнесённое бархатным вкрадчивым голосом с придыханием собственное имя, обжигая внутренним огнём появившегося вопреки здравому смыслу неутолимого желания. Напрягая последние остатки самообладания непокорная ущипнула себя с такой силой, что невольно вскрикнула от боли.
— Не смей так поступать боле, — перехватив ущипленую руку, начал нежно дуть, чтобы ослабить боль, невольный мучитель.
«Да что ж такое?», — мысленно простонала полонянка, тая от ощущения тёплого дыхания на своём запястье, но ощутив лёгкое касание губ там, где уже появилось покраснение, грозившее перерасти в полноценный синяк, резко выдернула руку из мягкого плена мужских ладоней и отскочила в сторону. Разум отказывался исполнять свои обязательства от переполнявших противоречий: с одной стороны, голова шла кругом, в буквальном смысле слова, от неутолённого желания, с другой — здравый смысл объяснял, мягко скажем, всю неприличность близости при первом же знакомстве. Ольга в панике пыталась понять своё состояние. Она, конечно, слышала о влечении с первого взгляда, но никогда не думала, что подобное может произойти с ней.
Нет, ханжой она не была, но и прыгать по постелям малознакомых мужчин тоже не привыкла. Рассудок шептал, что нужно быть готовой к любому сценарию развития событий во вражеском лагере: защитить её не кому, даже княжеские дружинники не станут вмешиваться — политика предполагает жертву пешкой, ради большой игры, а она даже не пешка, так, шашка в поддавках. Тем более, по дороге, случайно из разговора дружинников стало понятно, что дань пойдёт даже не Тамерлану, а сразу на Дальний Восток к временным союзникам. Название государства так и осталось загадкой, то ли Юани, то ли Юмани — один чёрт. Это, наконец-то объясняло, почему сбор произошёл зимой, а не осенью: сначала своё получили ордынцы, а уж потом дошла очередь до наёмников.
Все собратья по несчастью — плата за помощь в разорительном рейде карательных отрядов по русским окраинам. Спасать отданную в рабство, рискуя повторить ответное нашествие, конечно же никто не будет. Кроме того, насилие в отношении захваченных, для средневековых воинов, естественно у любых народов. Женщины рассматривались просто как трофей. Но вся внутренняя гордость свободного гражданина вопила в душе и не позволяла сдаться без боя!
К величайшему удивлению, драться, кусаться, приставлять кинжал к собственной шее или груди противника, как это часто показывается в животрепещущих сценах сериалов всех народов, не пришлось. Мгновенно лицо мужчины стало спокойно-непроницаемым. Он молча сел на ложе и похлопал ладонью рядом с собой.
Понимая, что сопротивляться бесполезно, а «добровольно не так больно», как гласит поговорка, пленница глубоко вздохнула и молча опустилась на указанное место.
Паника, всё сильнее заполняла душу, мешая определиться и принять решение. В голове девушки метались мысли, сталкиваясь, разбегаясь, противореча одна другой:
«Чего мужчины не переносят? Равнодушия. Вот и буду играть ледышку, хотя он, всё же лучше, чем главный баскак. Будет хуже, если разозлившись, отдаст меня мурзе. Да что ж как сложно то всё устроено?!».
Однако услышав спокойный голос, Ольга даже повернула голову, удивленно смотря на говорившего:
— Заря скоро, нужно лечь почивать, заутра силы понадобятся.
— Что? — недоумённо хлопала глазами девушка.
— Почивать ложись. Смотри не озябни. — с этими словами, обняв за талию, от удивления переставшую сопротивляться, девушку, хозяин шатра повалился на постель, увлекая её за собой.
Затем аккуратно укутал в пуховое одеяло, крепко прижал к себе, накрыл обоих вторым одеялом и прошептал на ухо:
— Я есмь Дракон. Ты отныне моя. Почивай.
Глава десятая. Снова за учёбу?
Почувствовав лёгкое дыхание на своей щеке, Ольга с удивлением поняла, что, несмотря ни на что, проспала всю ночь, как убитая. «Интересно, сколько сейчас времени, нет, точнее, всё ещё ночь или
