Сэм "Мерзавчик" Шомберг, от раскрытия правды. В конце концов, Гарри никому не пожелал бы узнать правду. Но дорога в ад вымощена бурлящим раствором благих намерений, и в конечном итоге лжи и полуправды Гарри оказалось недостаточно, чтобы спасти его партнера.
Прозвище Шомберга — Мерзавчик», каким бы любовным оно ни было, было заслужено. Обожая своих пятерых детей ("последние четверо были несчастными случайностями"), его мысли всегда крутились вокруг отбросов общества; эти мысли, когда он был на ночном дежурстве, а настроение было соответствующим, толкали его тратить время на объезд убогих улиц вдоль и поперек, где уличные проститутки занимались своим ремеслом, пока он не находил девушку, выглядевшую для него достаточно здоровой ("Господь знает, что я не могу принести домой какую-нибудь гребаную болезнь"), чтобы быть арестованной, а затем освобожденной, сразу после оказания ему какой-нибудь бесплатной услуги в близлежащем переулке или дверном проеме.
— Еще один "Джек"? — спросил бармен, выводя Гарри из задумчивости.
— Нет, — ответил Гарри. Гарри посетило воспоминание о сладострастной ухмылке Мерзавчика, от которого его разум стремительными самопроизвольными скачками пронесся к последним мгновениям жизни напарника. — Не надо, — Гарри говорил скорее с собой, чем с барменом, поднимаясь с барного стула.
— Простите? — произнес бармен.
— Ничего, — ответил Гарри, пододвигая десятидолларовую купюру, уже лежавшую на стойке, к бармену, как будто в оплату за то, чтобы тот больше не задавал вопросов. Гарри необходимо было убраться отсюда и оставить свои воспоминания позади. Но, несмотря на отсутствие ясности в мыслях благодаря алкоголю, его разум все еще был быстрее ног, и, вопреки протестам, он вернул Гарри в ту страшную нью-йоркскую ночь: он мгновенно оказался в патрульной машине на 11-ой улице, ожидая, пока Мерзавчик оттянется по полной.
2
Мерзавчик и избранный им сосуд скрылись из виду, спустившись по ступенькам, ведущим в подвал здания. Здание было пустым, его двери и окна были замурованы кирпичом или заколочены на столько тщательно, чего Гарри никогда не видел ранее. Он взглянул на свои часы. Было десять минут третьего утра, в середине июня. Гарри немного нервничал, и он знал почему. Его тело всегда узнавало раньше мозга, что поблизости что-то плохое.
Гарри нетерпеливо постукивал по рулю, осматривая пустынную улицу на предмет выяснения местонахождения того, что могло вызвать раздражение в его организме. Еще ребенком, он называл это ощущение "НЗ", — что означало "Неустранимый Зуд". Взрослая жизнь не давала ему повода поменять название, поэтому "НЗ" все еще оставался в личном словаре, который он создал в помощь по наведению порядка в ментальном хаосе, всегда порождаемый ощущением "НЗ".
Ему что-то померещилось под мигающим фонарем на другой стороне улицы? Если там что-то и было, его можно было вычленить из тени только до предела напрягая зрение. Возможное Нечто, казалось Гарри, двигалась с дикой кошачьей грацией. Нет. Он ошибся. Там ничего не было…
Как только эта мысль сформировалась, Возможное Нечто подтвердило его первоначальное подозрение, развернувшись и отступив в тени, его мускулистая форма двигалась как водная рябь, по мере того, как тени гасили её. Однако уход Нечта не смог ослабить «З» в "НЗ" Гарри. Не это было причиной покалывания на его коже. Нет, причина была все еще неподалеку. Он открыл дверь патрульной машины и вышел, двигаясь медленно, чтобы не привлекать внимания. Затем он внимательно изучил улицу.
В полутора кварталах вверх по 11-й он увидел, привязанную к пожарному гидранту, козу. Там, на тротуаре, он выглядел одновременно и жалким, и маловероятным, а особенности его анатомии — раздутые бока, выпученные глаза, костлявый череп — явно чуждыми. Гарри вышел из-под прикрытия патрульной машины, оставив дверь открытой, и пошел к своему напарнику, его рука инстинктивно опустилась за рукоять пистолета.
Гарри сделал три шага и почувствовал, как "НЗ" накрывает его словно приливная волна. Он остановился, глядя на короткий отрезок пустого тротуара, лежавший между ним и затемненной лестницей, по которой пошел Мерзавчик с девушкой. Почему так чертовски долго?
Гарри сделал два осторожных шага, одновременно звоня своему напарнику.
— Ну все, Мерзавчик, застегивай ширинку. Пора двигаться.
— Что? Крикнул Мерзавчик. — … О, Боже, как хорошо… Ты уверен, что не хочешь присоединиться, напарник? Эта сучка…
— Я сказал, что пора, Сэм.
— Uno momento[11], Гарри… только один… черт возьми… о да… о да, вот так… Мерзавчику это нравится….
Взгляд Гарри вернулся к козе. Входная дверь в здание, перед которым было привязано животное, была открыта. Голубые огни горели внутри, как пламя свеч, трепещущее на полуночной мессе. Зуд Гарри стал нестерпимым. Медленно, но целеустремленно он пересек потрескавшийся тротуар, подошел к лестнице и посмотрел вниз, в темноту, где он смутно различил, что Мерзавчик облокотился на стену, запрокинув голову, а проститутка работает, стоя на коленях перед ним. Судя по хлюпающим, отчаянным звукам, сопровождавшим ее работу, она хотела, чтобы коп уже выпустил свой заряд, чтобы она могла выплюнуть его и уйти.
— Черт возьми, Сэм, — сказал Гарри.
— Боже, Гарри. Слышу, слышу.
— Повеселился…
— Я еще не кончил.
— Как насчет того, чтобы найти другую девушку на другой улице?
Говоря это, Гарри оглянулся на козу, а затем на открытую дверь. Синее пламя свечей осмелилось выплыть на улицу, будучи отделенным от фитиля и воска. Они освещали путь для чего-то. Нутро Гарри подсказало ему, что он не хочет быть рядом, когда что-то наконец-то появится.
— О, ты молодец, — сказал Мерзавчик шлюхе. — Я имею в виду, очень хороша. Лучше моего гребаного шурина. Он усмехнулся сам себе.
— Хватит, — сказал Гарри и спустился вниз, потеряв из виду и освещённый дверной проем, и козу, хватая Мерзавчика за плечо, укрытое пиджаком. Гарри потянул, девушка упала вперед, приземлившись на руки, пока Д'Амур тащил Мерзавчика вверх по лестнице.
— Что происходит? — потребовала она. — Что такое, вы загребете меняшь?
— Заткнись, — тихо произнес Гарри. — Не заберем. Но если я когда-нибудь увижу тебя в этом квартале снова…
В тот момент раздался несчастный вопль козы, который длился целых три секунды, и эхом разнесся в противоестественно неподвижном ночном воздухе. Затем звук внезапно оборвался, оставив их снова в тишине.
— Твою мать. Черт. Черт, — протараторил Гарри.
— Что это было? — спросил Мерзавчик.
— Коза.
— Чего? Я не видел ни какой козы…
— Мерзавчик?
— А?
— На счет три мы бежим к машине, хорошо?
— Х-хорошо. Но…
Гарри вмешался, прошипев. — Никаких но, Мерзавчик. Смотри на машину и продолжай смотреть на неё пока не окажешься внутри, и мы ни уберемся отсюда. Шаг влево, шаг вправо, и мы трупы.
— Гарри, чё..?
— Доверься мне. А теперь — вперед.
— О, Боже, молнию заело.
— Забудь
