— И за что мне это? — рухнула на кровать Мирослава и застонала.
— Тоже удивляюсь, — расценила по-своему Фрау Маман и добавила: — Мирка, и сходи наконец к тете Люде. В твоем возрасте уже пора ощипывать все обросшие волосами части тела. И для тех, кто в бронепоезде — на голове не трогай. Там волосы должны оставаться. У тебя череп хуевенький, бритость не пойдет.
Только поздней ночью Иванова набралась храбрости и написала дарителю: «Спасибо», на что получила подмигивающий смайлик. Добрых пару часов пялилась в экран мобильника, ожидая еще хоть какого-то сообщения, но он молчал.
Дальше по привычному сценарию— короткие случайные встречи, по-соседски, и ничего не значащие пустые фразы. Однако Мирослава признала, скрипя сердце, что Костя ей нравится. Без фанатизма. Просто думает о нем на лекциях, в транспорте, дома, утром, в обед и вечером.
Про обещанную прогулку Костя напомнил только в мае, в самый разгар экзаменов и зачетов, пригласив в парк. Воспользовавшись веской причиной, Мирослава отказала не без грусти и досады.
В октябре, на Хэллоуин, который Мирослава праздником никогда не считала, произошли очередные вопиющие события.
Выражая всем своим видом одолжение, для проформы, она согласилась на прогулку с соседом. Спутник был внимателен, заботлив и улыбчив. Теряясь в своих мыслях, она едва сдерживалась, чтоб не задать кучу волнующих вопросов, но сдерживалась.
Все вокруг готовилось к зиме. Полуголые деревья продолжали скидывать с себя золотые одежды, с терпением профессиональных стриптизеров — медленно. Среди прохожих чаще встречались мамочки с колясками, владельцы гавкающих питомцев и люди преклонного возраста. Под ногами ковром стелилась опавшая листва, а трава никак не желала менять свой зеленый цвет на палитру осени.
— Зачем ты позвал меня гулять? — не выдержала Мира, медленно вышагивая по тропинке.
— Хотел, — коротко ответил Костя, притянув ее за локоть к себе ближе, пропустив шустрого велосипедиста.
— Ты понял, о чем я спросила, — высвободив руку, она побрела дальше. Хотелось знать наверняка, что нравится ему. В том самом смысле.
— Я говорил уже, — усмехнулся Горин.
— И что дальше? — сердце Миры забилось быстро, неистово, в ожидании ответа. Щеки покрыл румянец. Конечно, помнила его слова, но за все время он ни разу не проявил настойчивость.
— Ничего, — ответ прозвучал резче, с примесью раздражения.
— В чем смысл? — Мира резко остановилась, повернулась к нему и заглянула в глаза.
Несколько минут Костя стоял молча, рассматривая ее лицо, лаская взглядом каждую черточку, непозволительно долго задерживаясь взглядом на губах.
— Разве он нужен? — проведя подушечками пальцев по ее скуле, очертив подбородок, он мимолетно коснулся края губ и тут же отдернул руку. — Я могу быть хорошим другом, Слава.
— Мне хватает друзей, — она поспешила отвернуться, чтоб не выдать своей досады.
— Решать тебе.
Казалось бы, день безнадежно испорчен, но каким-то волшебным образом сосед смог втянуть ее в разговор и заставил улыбаться. Демонстрировал свою начитанность, прекрасное чувство юмора и открытость. При этом оказался прекрасным слушателем, проявляя неподдельный интерес ко всему, что рассказывала Мира. С ним легко и спокойно. Приятно и комфортно. А ведь они только гуляют, ничего больше.
В тихом уютном кафе они выпили кофе, обсудили проблемы современного образования и посмеялись над предполагаемым образом Мирославы в роли учителя младших классов.
И все же, его было мало. Она желала знать о нем больше, а он умело уходил от любых вопросов, касающихся его личной жизни. Забавные истории в школе и институте — пожалуйста, но ничего, что могло бы объяснить расстояние, на котором он ее держал. Была ли у него девушка? Может, он влюблен?
«Друг» — отдавалось в сердце Миры неожиданно болезненно, обидно. Всем своим видом он всегда показывал, что она ему интересна, так почему отказался теперь? Вопросов много, а ответов нет.
Едва они подошли к квартире Ивановых, собираясь попрощаться, как дверь распахнулась, и на пороге предстал в диковинном образе поддатый дядя Миша. От его вида молодые люди потеряли дар речи, а взрослый сосед, одетый в чрезмерно облегающий костюм супермена с положенной маской на лице, невозмутимо пробасил:
— С Хуйлуином!
Мирослава, предвкушая очередной закидон неординарных родителей, закрыла глаза, стараясь восстановить самообладание.
— Мишаня, захвати воблу, — крикнула здоровяку жена, Надежда Степановна.
— Слушаюсь! — крикнул в ответ сосед. — Ритка, твои голубки прибыли.
Мирослава обреченно проскулила, силясь вспомнить, какими узами связана с этими людьми и жилищем.
Не дав опомниться, Фрау Маман затолкала их в квартиру. Стараясь не терять здравомыслия, Мира мечтала развидеть представшую картину. И пыталась игнорировать за спиной трясущуюся от сдерживаемого смеха грудь Горина, который стоял слишком близко.
Гостиная оказалась заставлена резными тыквами разного размера со свечами внутри, около углового дивана установлен столик с закусками и рюмками, Аллегрова с «Приветом Андрею» надрывалась в динамиках.
Полным непотребством явился внешний вид обитателей дома: папа Гера сидел в облачении пирата, в шляпе с пером, кляксой на одном глазу и трубкой в руках; Надежда Степановна в униформе горничной, при ее 54 размере, вашу ж мать; но переплюнула всех Фрау Маман, облаченная в черный латексный комбинезон женщины-кошки, штанины которого оказались коротковаты, а в области живота материал натянулся так сильно, что грозился лопнуть в любой момент; ушки выглядели самым приличным атрибутом, но и его перекрывала внушительная черная кожаная плетка в руках.
— Что тут… Что вы… — Мира пыталась подобрать слова, но не могла, потому что в ее голове рисовались картины извращенного характера групповой оргии, что могло означать только одно — родители спятили!
Их, находящихся в полном ступоре и потере в пространстве, усадили на диван, предлагая присоединиться, и это окончательно взрывало мозг. Деликатный Горин молчал, все еще сдерживая ржач, потому что смехом тут не обошлось бы, и примирительно поглаживал по спине очумелую Миру.
— Праздник сегодня! — завопила Фрау Маман и стала покачивать бедрами, а если честно, тазом, в такт заигравшего давно забытого хита «Руки вверх».
— День свингеров? — выпалила, не думая, Мирослава, а Костя откровенно уткнулся ей в плечо и все-таки заржал.
— Гера! Откуда исчадие твоего сперматозоида знает такие слова? — не прекращая своего танца, гаркнула женщина-кошка, игриво замахиваясь кнутом.
— Монмарансичка, все происки эмансипации, Интернета и свободы слова, — отчитался папа Гера, продолжая одобрительно наблюдать за супругой.
— Мирка, ты чего? Сегодня Хэллоуин. Нам Наташка с четвертого этажа наряды притащила. Она в маскарадном отделе работает, на Семеновской, — внесла пояснение Надежда Степановна.
