— Ну, и как он тебе? — Ребекка снова ухватила меня за конечность и, как ледокол, рассекая толпу, потащила меня к общежитиям.
Ох, если бы она только знала…
— Скажи, он потрясающий. Но суровый, это точно, — не дожидаясь моего ответа подруга. — И есть в нем что-то темное… Все девчонки точно с ума сойдут…
Так, за неназойливой болтовней соседки, мы добрались до нашего скромного жилища.
— И имя его… Квод Ниргум — это ведь на староурском — черный или темный, я не ошибаюсь, Анна?
— Нет, Бекка. Ты абсолютно права, — я рухнула на постель, прикрыв глаза.
— Интерестно, а ты на Досмотр сегодня попадешь или уже завтра утром?
— Что!? — я вскочила с кровати, холодея от ужаса. О нем-то, проклятом, я умудрилась забыть.
Досмотр — это традиционная перед Отбором проверка всех аристократок подходящего возраста на чистоту тела и души, то бишь на девственность. Проходила она публично, в присутствии всех желающих. Слава Всевидящему, невинность уже давно проверяли с помощью артефакта, а не допотопными процедурами, да и позорные девицы встречались крайне редко, — так что это, честно говоря, было довольно скучное мероприятие, но желающих поглазеть всегда находилось немало. Ох, и на этот раз они получат желанное зрелище.
— Анна? — подозрительно прищурилась Ребекка. — Ты ведь пройдешь Досмотр успешно?
Я уселась обратно на кровать, обхватив колени руками. Молчала.
— Ты не пройдешь проверку… — ошеломленно прошептала подруга, падая на кровать напротив. — Кто он? Ричард?
Я закинула голову и уставилась в потолок. Произнесла безэмоционально:
— Ректор. Вчера ночью.
Ребекка потрясенно уставилась на меня, глотая воздух, как выброшенная на берег плотва. Казалось, ей не хватает воздуха даже для фразы "не может быть!". Потом же подруга перебралась ко мне и крепко заключила в обьятия.
— Я с тобой Анна, что бы не случилось. Пусть только кто-то пикнет о тебе что-то зазорное. А этот Габриэль — он у меня попляшет, не смотря на то, что ректор!
В этом вся Ребекка. Сперва мы с ней не ладили, так как она мне казалась чересчур болтливой и легкомысленной особой. Она была очень богатой и слегка избалованной дочерью купца — полная противоположность мне — аристократке без гроша за душой. У Ребекки было ангельское личико, но повадки уличного драчуна — взрывная смесь для боевого факультета. Потом же я поняла, что внешность обманчива, а мне в соседки достался очень верный, надежный и глубокий человечек.
— Он здесь ни при чем. Я сама ему предложила, — призналась я.
Ребекка сузила глаза, задумавшись. Она не спешила меня осуждать, зная, что у меня наверняка были для такого серьезного поступка веские причины. И вскоре она нашла их.
— Это все из-за Отбора! Ты же ненавидишь драконов!
— Да, Бекка. И больше я не буду ныть. Я знала цену и сама приняла решение.
— Это правильно.
— Хотя нет, я передумала.
— Будешь ныть и дальше?
— Габриэль — подлец, мерзавец и обманщик! Он ведь мог предупредить меня, кто он такой! Ведь сам-то наверняка сразу понял, что я адептка Академии… Да знай я, что он ректор, то никогда бы в жизни!.. Да лучше я бы под конюха лягла! Как я теперь учиться буду!?
— Так, давай пока пообедаем спокойно и тихо — может, в последний раз. А я по дороге расскажу тебе, как трансформировать твои сумбурные чувства в холодную боевую ярость.
Я кивнула. Ребекка права. Ведь после Досмотра все точно узнают мою тайну — и тогда спокойной жизни конец! Но волновало меня не только это обстоятельство: традиционно верховодит на Досмотре ректор Академии… Что ж, значит, вскоре нас с Габриэлем ожидает очередная незабываемая, но на этот раз вряд ли приятная встреча.
Моя очередь проходить Досмотр наступила лишь на следующий день. Тогда же я узнала и о свежих изменениях в регламенте, которые не могли меня не радовать: со вчерашнего дня и до окончания веков все Досмотры будут проводиться за закрытыми дверьми. Отныне свободный допуск зрителей отменялся, могли присутствовать лишь преподаватели и должностные лица Академии, государственные деятели Араты или Загорья.
Сомневаюсь, что результаты Досмотра останутся тайными надолго, но все же мне не придется позориться перед сотнями осуждающих взглядов. Придется лишь перед десятками…
И еще закрадывалась мысль: не ради меня ли Габриэль изменил столетние порядки?
Как ни странно, лекция Ребекки о работе над чувствами пошла на пользу, и на Досмотр я вошла с холодной головой, спокойной душой и невозмутимым лицом.
Члены комиссии или же свидетели — не знаю, как называть всех преподавателей — встали и поприветствовали меня легким поклоном. Я чинно ответила им тем же. Отдельным поклоном наградила Габриэля. Мужчина стоял в сторонке, скрестив руки на груди. Он кивнул мне и взмахом руки пригласил подойти к столу с артефактом.
Три года назад я была на Досмотре в качестве зрителя, когда приходила поддержать Луизу, так что основную процедуру знала. Все было незамысловато, без лишних церемоний и ритуальных слов: ректор одевает девушке на шею артефакт, и если тот зеленеет — девушка невинна, если краснеет — то она уже была с мужчиной.
Я подошла к постаменту, на котором стояла чаша с артефактом. Габриэль встал с другой стороны.
— Лорд Габриэль, рада приветствовать вас в нашей славной Академии, — не сдержала я рот на замке. И все же, как хорошо, что я смогла выплеснуть все эмоции Ребекке, и сейчас мне почти не хотелось выцарапать глаза этому невозмутимому мужчине. Холодная боевая ярость, Анна! Холодная боевая ярость…
— Спасибо, адептка, — чинно склонил голову ректор, пряча смеющиеся глаза.
Он хотел приступить к обряду, но я продолжила:
— Не могу не заметить, что вы все еще не сменили свой дорожный плащ. Вас, наверное, еще не проинформировали, что у ректора есть свой особый плащ, который он обязан носить, чтобы спудеи знали, кто перед ними. Чтобы ненароком не вышло конфуза.
Думаю, Габриэль легко понял, что я упрекаю его за то, что не признался, что он новый ректор. Из стороны преподавателей послышалось гневное шиканье.
На губах ректора мелькнула улыбка:
— А разве спудеи Академии не должны прилежно себя вести со всеми и всегда, независимо от того, кто перед ними?
— Конечно, сер, учту в будущем, — я смиренно потупила взор.
Глаза Габриэля хищно блеснули и он с силой сжал челюсти. Я дразнила зверя, и зверь был от этого не в восторге.
Наконец мужчина достал из чаши проклятый артефакт и покрутил в руках, как бы внимательно изучая. Тянул врямя…
Зачем? Разве не видит, что мое самообладание скоро затрещит по швам? Или специально мучает меня?
Как оказалось, да: специально издевался, наслаждаясь моим падением.
