именно мне отведут роль похитителя девичьей чести. Иначе зачем бы я привечал опороченную изгнанницу? Впрочем, вряд ли кто-то осмелится открыть рот. На нас, конечно, будут таращиться, но нет в Бентеноне таких смельчаков, которые отважатся сказать что-нибудь неприятное.
Джейн сидела рядом со мной — стройная, прямая, словно натянутая тетива. Коснись — услышишь звон. Когда мы наконец-то выехали на одну из центральных улиц, которая вела к большим торговым рядам, то нашлись и зеваки: какая-то мать семейства с выводком дочек замерла с разинутым ртом, увидев нас, и одна из девиц прощебетала:
— Маменька, это же Джейн Холифилд?
Джейн побледнела. Пальцы, сцепленные в замок, сжались еще сильнее. Я понимал, что моей спутнице трудно — несколько дней назад она была счастливой невестой, а теперь стала порочной изгнанницей, и это не та вещь, с которой легко смириться. Она была отверженной — как в каком-то смысле и я, и наверно, не было человека, который сейчас понимал бы ее лучше.
— Да, это она… — завороженно откликнулась мамаша-наседка. Экипаж проехал мимо, и Джейн пробормотала:
— Ну вот, я знала, что так и будет.
— Вы ни в чем не виноваты, Джейн, — ответил я. — И вы не должны вечно сидеть взаперти… да и не сможете этого сделать. Так что держите голову выше, а спину прямо. Больше нам с вами ничего не остается.
В ее взгляде было понимание. Я прекрасно знал, что такое любопытные и испуганные взгляды, шепотки за спиной, презрение, густо замешанное на страхе. А еще лучше я знал, что единственный способ справиться с этим — жить достойно. Идти так, словно ничего этого не существует. Другого средства не было, и со временем Джейн обязательно это поймет.
Экипаж остановился у лавок Хагримана, и моя спутница вздохнула с облегчением. Здесь не было досужих сплетниц: в гостеприимно распахнутые двери этих магазинов входили только солидные господа в дорогих костюмах — маги, артефакторы, зельевары, ученые, и это было одним из немногих мест в столице, где я чувствовал себя по-настоящему спокойно и свободно. На Джейн, конечно, смотрели с любопытством. Якоб Якобссон, серьезный и солидный господин артефактор, даже приостановился — когда мы обменялись рукопожатием, он с определенной бесцеремонностью взял Джейн за руку, заставил покрутиться, словно в танце, и одобрительно произнес:
— Ну потрясающе, дружище! Удивительное искусство! Голем нового поколения? Я пока только читал о них.
— Как вы смеете? — вспыхнула Джейн: она разозлилась так, что страх и смятение растаяли. — Вы разговариваете с леди!
Якобссон даже рот раскрыл. Будь на его месте кто-то другой, я бы решил, что он издевается — но нет, натура артефактора была простодушной иногда до глупости.
— Этот голем еще и разговаривает! — восхищенно произнес он.
— Я не голем! — отчеканила Джейн. — Не смейте!
Якобссон охнул, а я подумал, что ни одна живая душа не представила бы меня в компании обычной девушки. Голем — вот единственно возможная спутница, которая не боится ядов, зелий и мандрагор. На мгновение мне сделалось грустно.
— Ох, миледи, простите меня, — с искренним сожалением поклонился артефактор. — Видите ли, я читал “Вестник современной магии”, и он описывал големов нового поколения, и на дагерротипических снимках как раз были девушки, очень похожие на вас… простите меня, мне право же, очень неловко.
Джейн кивнула и отвернулась. Было видно, что она задета до глубины души.
— Дружище, нам понадобится кое-что посерьезнее извинений, — улыбнулся я, и Якобссон кивнул, всем своим видом показывая готовность загладить вину. — Посоветуй артефакт, который отпугивает русалок, у моей ассистентки с ними проблема.
Артефактор нахмурился, затем извлек из кармана туго набитую визитницу и протянул нам карточку одного из магазинов.
— Вот, здесь самый лучший выбор по вашему вопросу. Берите пластинки Зуренти, они подороже, но очень качественные. Если вам будут сватать Шумбарта или Зетше, то даже не думайте поддаваться, прослужат всего неделю, а потом подзаряжать.
На том мы и распрощались. Глядя вслед Якобссону, Джейн задумчиво произнесла:
— Вы знаете, он ведь во многом прав. В женщинах и так видят големов. Послушные вещи, которым не положено разговаривать. С которыми можно сделать все, что захочется, и никто и слова не скажет.
Мне захотелось ее утешить — но я понятия не имел, как это сделать. Я умел выращивать самые опасные и капризные растения, я мог сварить самые тонкие и неуловимые яды, но вот поддержать опечаленную девушку — нет, до такого мое искусство еще не дошло. Но зато я знал, что лучший способ отодвинуть в сторону проблемы — заняться делом.
— В артефакторский магазин пойдем напоследок, — сказал я и уверенно двинулся в сторону дверей большой лавки, над которой красовалась яркая надпись “Все лучшее для вашей зеленой кухни”. — А пока прикупим вам личный набор инструментов и хорошие горшки. Вы ведь собираетесь выиграть пари, правда?
Джейн утвердительно качнула головой, и печаль потихоньку стала покидать ее лицо. Я улыбнулся.
— Вот и правильно. Займитесь трудом — а все остальное исправится.
*** Джейн
— Вот так надавливаете, переворачиваете ком земли и жмете сюда.
Лопаты у Аррена были самого угрожающего вида, зато из прикрученной к ним чаши сразу же высыпалось удобрение. Я послушно сделала так, как он показал, вернула землю на место, и Аррен одобрительно улыбнулся.
— Правильно. Дальше сами, у меня много другой работы.
Сейчас, стоя на грядке и готовя ямки под посадку растения с жутковатым названием мертвячья нога, я чувствовала себя намного лучше, чем во время поездки. На меня таращились — и родителям наверняка уже сообщили, в чьем доме я теперь живу. Вряд ли они, конечно, рискнут отправиться сюда — одно имя Аррена было словно щит. Но на душе все равно было тревожно, словно над головой сгущались тучи.
Зернышко трицветка, которое подарил Аррен, уже лежало в земле в большом горшке. В лавке с инструментами и удобрениями, в которой пахло так решительно, что даже нос заболел, маг купил мне книгу по уходу за особо сложными растениями. По дороге домой я читала главу о трицветке и с каждым новым словом понимала, что целый год буду работать бесплатно. Ну и пусть. Я попробую, сделаю все, что смогу, а там будет видно.
Пока я возилась с ямками, Аррен прикатил тачку с горшками: на этот раз они были не из торфа, а из какой-то плотной бумаги. Растения, которые нужно было высадить, оказались здоровущими, лохматыми, с темно-сиреневыми цветками; подкатив тачку к грядке, Аррен с гордостью произнес:
— Хорошо они разрослись в этот раз. Я еще думал, стоит ли подсыпать юврский порошок… оказалось, что стоит!
