Вот и сегодня бухало. А это — верный признак. Как жаль, как жаль… Что ж делать-то теперь?! Ой, мамочки…
У двери сяду. Как обычно. Есть, конечно, желание рвануть куда подальше в непредсказуемость и за спинами спрятаться. А ещё лучше, на лекцию не пойти. Только какая ж это непредсказуемость, если сразу очевидно всё выглядит. Затопило чувствами-с? Беги и прячься. Ну, или на рожон полезь. Второе, правда, не про меня. Хочется спрятаться. Ой, как хочется! Нельзя. Всё, как было, ничего не поменялось, какие чувства, о чём Вы?!
Вот только смотреть на него — сил нет. А я и не буду! Чего мне на него пялиться, если я пишу? А при писании надо голову опускать и взгляд прятать. Я ж не каля-маля рисую, я нужное пишу. Какое диктуете, такое и пишу. И на Вас, если смотрю, то не на Вас вовсе. На доску, понятно?! Чего Вы там опять мелом нудное напачкали. Мне ж надо знать!
Перемена. Да пошёл ты! У меня ручка упала. Вот как завидела, что ты к двери идёшь, так сразу и упала. Обморок у неё. А я под партой до звонка реанимационный протокол соблюдаю. Рот-в-рот там всякий, электрошок. Не, не так. Электрошок — это мне, а не ручке, когда услыхала:
Капец, как "вирнулась" затылком об стол. Аж искры. И позор. Ну, посмейся, чё?! Понятное дело, ржачно. Не так, безусловно, как от похабных блондинистых анекдотов, зато в картинках. Вот вам Шкалик стукнулась, вот она с гнездом на башке и красная. Окрасился месяц багрянцем, ёпта. Счас кататься поедем, красотка. В набежавшую волну и с концами. Неплохо бы, конечно. В пучину счас, и всем адьё. Не было и не будет больше рабы Божьей Ирины. «И никогда не будем…». Да уж…
Глава 13. ИРИНА— Вот так, Танюха, всё и приключилося. Ни мозгов тебе, ни видов на счастливые горизонты. А как всё клёво складывалось, скажи! Ни тебе волнений, ни встрясок, ни соплей по подушке. Лежи себе на диване и жизни радуйся. А сейчас прям — лежи и подыхай. Бесперспективняк.
— Чё, вот прям на семинаре??? Прям вот на контрольной??? Молодцы, чё! Тебя, смотрю, из вида вообще упускать нельзя, подруга. Не остановишь, так развлечёшься. И то, и то неплохо. Развратница!
— Ой, кто бы говорил! Кого там давеча у начальства на столе в позе цыплёнка табака застукали? С грузом в виде Вадика? Мне его голый зад терь в кошмарах снится.
— Я бы попросила! Вадим Константинович мне верный муж и любящий руководитель! Мы план реализации составляли! Ну, увлеклись немного. Там ещё дохрена нереализованного осталось. Спасибо Ирочке, что дверь к моему начальству с ноги открывает. Бескультурная ты, Ирка, вот что.
— Это прелестно! Это я, значит, сама себя с работы выдернула: «срочно приезжай!», и я сама себе в ответ на стук в дверь «скорей-скорей» накричала. А Вадику скажи, чтоб в следующий раз к дверям навесной замок прибацал. А то у него «собачки» хлипкие. А ещё строитель! В анамнезе, но всё же. Чего терь делать-то, скажи!
— Ну, что терь делать, мать. Ты уже всё сделала. Теперь только ждать и смотреть, что дальше будет. Ты ж форсировать откажешься?
— Откажусь.
— Ну вот. Я б, конечно, на твоём месте ещё б порыпалась.
— А ты меня на моём месте представь!
— Да, тебя не представляю. На мой вкус скандал бы выглядел эффектно. С салютами и конфетти. Я бы тортик испекла. С воздушным кремом. И по морде там, по морде: «Вот Вам, профессор, хеппибёздей. Других праздников у нас для Вас нет».
— Да, красиво. И сверху так ещё шампанским заполировать. И перьями обсыпать — из зарёванной подушки. И блёсточек в трусы: «Что, Сергей Петрович? Аюшки? Вам почесать? В следующий раз носите гандоны, профессор! Я Вашу кралочку-Галочку без справки в КВД видала.
— Ага! А ты по КВД шарилась — чисто к тёте зашла. Она там работает, вот ты и зашла. Мама пышек напекла: «Снеси, доченька, тётушке домашней выпечки и шапчонку красную напяль».
— От менингита! А то там и без меня идиоты прям очередями.
— Точно! И Сергей твой — идиот! Такую девку на крысу белёсую сменял.
— И не говори! Похабному — похабное, а хорошим — сопли да диван.
— Ирк, ну не реви! Ну, хочешь, я ему фингал поставлю?! Разбегусь и бац!
— Разбегаться-то зачем?
— Так силы больше. Хотя, есть вариант промазать. Кто-то, помню, Гене своему пытался в харю засветить, и сломал руку о его затылок. Снайпер. Лучше интимно коленочкой в пах. У меня, вон, как раз острые. Насквозь продырявлю.
— Кровожадные мы с тобой, Танька. Опасные. Ничего не хочу. Я, может, теперь и смотреть на него брезгую. Вот, хороший вариант. Буду его игнорить. Морду шлангом и пошла.
— От бедра! А он такой: «Куда же ты, куда?!»
— Златые дни, златые дни…
* * *
— Алло, Ирка, готовь платье, в субботу в театр идём!
— В какой?
— А тебе не всё равно?! Мы уж полгода, как не были. И Вадика порадуем. У него уже на диван с телевизором планы. Интимная свиданка, чтоб без жены. Давай, подруга, встряхнёмся! В общем, в пять заеду. Прошвырнёмся, поедим…
Вот да, мне еды-то не хватало. Ни настроенья, ни аппетита. Наряжаться, опять же. Ничего не хочу. Но надо. Танька права. Сейчас не хочется, потом — не оттащишь. У нас с ней уже традиция: время от времени «набеги» на театры устраивать. Никогда на первом спектакле не останавливаемся. Во вкус входим. Скупаем билеты на всё подряд… и ка-а-айф!..
* * *
— Ты завтра дома сидишь? А то давай к нам! Я тортик испеку!
— Соблазнительно, конечно, но нет. Я теперь твои тортики тока в привязке к Празднику имени Орлова вижу. В Эрмитаж пойду. Культурой запитаюсь. У меня на Родена безусловный рефлекс: выпадаю из реалий прямиком в нирвану. С генами пришло — мама тоже млела…
Да, Эрмитаж, конечно, это сила. Я, в принципе, ещё и Русский музей люблю. Именно портреты. Не знаю, все пейзажи любят, или там экспрессию, а я вот — старинные портреты. Часами могу стоять разглядывать. Как будто чувствую прям, какой был человек. Характер, окружение, как жил. Как будто связь между нами ниточкой идёт. Но Эрмитаж, да, это магия. Там Роден. Там волшебство…
Вот тебе и магия с волшебством в комплекте! Это что, вообще?! Откуда взялось?! Мой Эрмитаж, понятно, мой! Идите Вы, профессор, к своим гнусным формулам! Ваши там блондинки ещё не назубок всё изучили! Ты её зачем привёл?! Моего Родена осквернять? Вандалы!
— Шкалик? А ты здесь чего забыла?
Понятно? Я! Я забыла! Дядя Петя, ты дурак?
— Мозги, Сергей Петрович, исключительно мозги. Как с утра проснулась, что такое? Где? Вот, пришлось искать.
— Правильно, Ирина. Жаль, что раньше нехватку не заметила. Но я не удивлён. Потом ещё под партой посмотри. Там в четверг прям россыпью всё раскатилось. Стены сотряслись.
— Всенепременно.
