Поднялась на этаж. Звоню… Тишина. Ни шороха, ни звука. Подождала немного. Опять нажала. И снова тишина…
В третий раз протянула тяжёлую непослушную руку… почему-то вспомнилось из далёкого детства… как там было?…: «В третий раз закинул старик невод, — пришёл невод с одною рыбкой, с непростою рыбкой, — с золотою…». Завозилась моя «рыбка» за дверью, щёлкнул замок, дверь резко распахнулась.
В тёмном проёме застыла мужская фигура…
И я стою — застыла. Ноги одеревенели, язык к нёбу прилип, в башке — вакуум…
— Привет, — хрипло прошептала…
Фигура протянула вперёд руку, схватила железной хваткой за плечо и втащила меня внутрь.
— Валер, ты чего без света?
В ответ молчание. Завозилась рукой по стене, нащупывая выключатель…
— Не надо… — глухо прохрипел.
Развернул меня к себе спиной, взялся за шубу, помогая снять. Повесил, пошёл, не оглядываясь, в сторону спальни. Включил свет…
Господи, Валерочка, ЧТО С ТОБОЙ???!!! Осунувшееся серое лицо без эмоций. Как маска. Потухший взгляд, недельная щетина на подбородке. Вяло указал рукой в сторону чемоданов, лежащих посреди комнаты на том же месте, где я их и оставила:
— Ты за вещами? — так же глухо, без интонации…
— Да… за вещами, — прошептала…
Потянулась к нему. Резко отстранился. Как от чумной. Развернулся и ушёл на кухню. Присела на корточки, переложила вещи в новые чемоданы. Застегнула, вынесла в прихожую. Из кухни — ни звука
Никто не вышел попрощаться или, там, слово какое… кхм… доброе на ход ноги сказать.
Ну, вот и всё, Снежаночка… Снежинка… вот и всё. Вдруг, как ошпарило — резко сорвалась на кухню, вбежала… замерла…
Валерий стоит у окна, повернувшись спиной к двери. Руки крепко-крепко сжаты в кулаки — опирается на подоконник. Спина ссутулена. Голова на грудь опущена. Прерывисто неровно дышит…
Стою, не знаю, что дальше делать. В проёме замерла. Чего-то жду. Не смею первой нарушить напряжённое молчание…
— У нас тридцать первого авария случилась… Поезд сошёл с рельс. Без жертв… товарняк. Только машинист с помощником… слава Богу, живы… я ДОЛЖЕН БЫЛ лететь… — глухо, с остановками, тщательно и долго подбирая слова… — мобильной связи, считай, что нет… Ближайший стационарный телефон — в ста километрах…
Я только охнула. КАКАЯ ЖЕ Я ДУРА!!! ЭГОИСТКА!!! БЕСЧУВСТВЕННАЯ ДРЯНЬ!!!!
— Я прочитал твою записку и понял, что это мои слова… Я понял, что ты почувствовала… Что обо мне подумала, Снежинка…
— Я на десять дней в Хоратию летала! — громко затараторила, чтоб успеть всё выложить, чтоб объяснить, чтоб не подумал то, что уже подумал, — ПО РАБОТЕ!!! Маринка неожиданно позвонила. У них контракт на съёмки, а фотограф запил. Пришлось мне подменить! А телефон я просто дома забыла!!! Так спешила собраться, чтоб на самолёт успеть. Ещё и эти чемоданы…
Хлюпнула носом. Слёзы хлынули горячим потоком. Прям рекой полились. Как дамбу прорвало…
— Я вспоминала Пушкин, и решила, что ты обиделся!!! Я просто могола забыть… или не придать значения. Но точно поняла, что ты сразу с Пушкина меня возненавидел… такой всегда со мной хмурый и неприветливый… И потом… когда мы с тобой уже… ну… что ты еле-еле меня терпел и притворялся, понимаешь?
Валера резко развернулся и замер, внимательно рассматривая моё лицо…
— И, в общем, я подумала… сам посмотри: а что мне было ещё думать?!.. Ну, в общем, что ты дождался случая мне отомстить… не знаю… наказать… я ужасно — преужасно боялась остаться на Новый год совсем одна… а ты меня оставил…
Резко кинулся ко мне. Прижал до хруста. Зарылся лицом в волосы. Прерывисто вздохнул…
— Снежинка… глупая моя маленькая Снежинка… Если бы ты знала!.. Ели бы ты только знала…
Впился губами в губы. Жадно, горячо. Как в последний раз… Так же резко оторвался. Снова зарылся в волосах…
— Если ты опять вот так уйдёшь… я не знаю… я чуть не умер, — быстро, путаясь, зашептал в макушку, — я, как тебя увидел… там, в Пушкине… впервые… Чуть не задохнулся. Дыхание перехватило… Прям неземная красота… Как что-то нереальное…
И снова горячие, нетерпеливые поцелуи. Губы, щёки, лоб, волосы, снова губы…
— Я же взрослый… даже старый… а ты — совсем малышка… и Вадик этот — равнодушный дуралей… Я ждал, все эти месяцы я ждал, что он тебе наскучит… что ты, наконец, поймёшь, что он тебе не нужен… я ТАК ревновал! Господи, да я готов был ему голову свернуть всякий раз, когда встречал. Поэтому старался, как можно меньше… старался всё по-возможности решать по телефону. Понимаешь?
— Но ты всегда… каждый раз, когда пересекались, ты на меня смотрел, как на блоху. Игнорировал и отворачивался. Исключал из разговора…
— Я боялся, Снежинка… Ты не представляешь, КАК я боялся не выдержать, просто заграбастать тебя в охапку и утащить в тёмную пещеру. Приковать к стене и никогда не выпускать… Я чувствовал себя обезумевшим драконом. А потом… потом, когда мы уже были вместе, не представляешь, ЧЕГО мне стоило себя держать в руках. Чтоб не перепугать мою малышку своим напором до смерти… Я думал, всё так очевидно… Боялся, что ты сбежишь. Что даже не попробуешь меня полюбить… или, хотя бы, научиться терпеть…
Судорожно вздохнул. Замер. И шумно выдохнул…
— Валера… я тебя УЖЕ люблю… так случилось… незаметно…
— Моя Снежинка! МОЯ…
Конец
