Итак, в течение одного месяца Булганин получил два взыскания. Ставший командующим 2-м Прибалтийским фронтом генерал А.И. Еременко, будущий Маршал Советского Союза, вспоминал, что известие о снятии с должности Николай Александрович встретил с чувством горечи.
Однако было бы от чего расстраиваться! Уже в мае он, по сути, пошел на повышение, став членом военного совета одного из основных фронтов — 1-го Белорусского, которым командовал генерал армии К.К. Рокоссовский. Блестящее осуществление операции «Багратион» принесло Константину Константиновичу погоны Маршала Советского Союза, а Николаю Александровичу — еще более значительный служебный рост. Сталин, дважды в течение апреля 1944 г. наказавший Булганина за плохую работу, в ноябре того же года выдвинул его заместителем наркома обороны (то есть своим собственным заместителем) и членом ГКО, а чуть позднее (в феврале 1945 г.) — еще и членом Ставки Верховного Главнокомандования. Добавим: на протяжении того же 1944 г. Булганин получил и два новых воинских звания, став из генерал-лейтенанта генералом армии. Парадокс? К сожалению, кадровая политика с дальним, но негодным прицелом: Сталин загодя формировал группу политиков в погонах, которые должны были стать противовесом набиравшим все больший авторитет маршалам, карьерным военным.
Обратим внимание: политработник Булганин удостоен в 1943–1945 гт. четырех полководческих орденов — Суворова (I и II степеней) и двух орденов Кутузова I степени. Такой коллекции не имели и многие военачальники. Вот — еще одна примета времени.
НАЧАЛЬНИКОМ НАД ЖУКОВЫМ И ВАСИЛЕВСКИМВовсе не случайно — вождь случайностей не допускал — своей правой рукой в военном ведомстве по окончании войны Сталин сделал не Жукова, Василевского, Рокоссовского, Говорова, Конева, а именно Булганина. А когда в марте 1947 г. он сложил с себя полномочия министра Вооруженных сил, его преемником опять-таки стал Булганин.
Жуков писал по поводу такой кадровой политики: «Конечно, Сталин понимал, что это далеко не находка для Вооруженных сил, но ему он нужен был как ловкий дипломат и беспрекословный его идолопоклонник. Сталин знал, что Булганин лично для него может пойти на все»[21].
«Я несколько раз сталкивался с ним в Кремле во время совещаний глав разведслужб. Его некомпетентность просто поражала, — писал известный разведчик генерал П.А. Судоплатов. — Булганин не разбирался в таких вопросах, как быстрое развертывание сил и средств, состояние боевой готовности, стратегическое планирование… У этого человека не было ни малейших политических принципов — послушный раб любого лидера»[22].
Вождь, как видно, боялся назначать на ключевые должности прославленных полководцев, карьерных военных, которые за время войны получили всенародную известность, почувствовали свою силу, стали более независимы. Профессионалы стали заложниками беспрекословных исполнителей и «идолопоклонников».
Страсть к славословию в адрес вождя Николай Александрович подтверждал при каждом удобном случае. В этом смысле 30-летие Советских Вооруженных сил, отмеченное в 1948 г., и особенно 70-летие И.В. Сталина стали более чем подходящими. Причем Булганин не очень заботился о том, насколько истинны, правдивы его оценки. Таковы были жестокие правила, давно утвердившиеся в верхах: не будешь проявлять ретивость в прославлении вождя, в лучшем случае слетишь со своего места.
«Сталин — создатель советских Вооруженных Сил, великий полководец современности… Сталин — создатель передовой, советской военной науки, — ничтоже сумняшеся заявлял Николай Александрович. Сам не постигший даже азов военного дела, он не шутя утверждал за Сталиным первенство во всесторонней разработке военного искусства: — Им создана теория оперативного искусства и современная тактика и стратегия» [23].
Развивая тему нужности для сталинского режима таких вот Молчалиных в маршальских погонах, военный историк генерал армии М.А. Гареев резонно замечает: «Такие военачальники подбирали и другие кадры по образу и подобию своему. И такая система процветания серости и безынициативности, выдвижения на первый план не творческих и организаторских качеств офицеров, а их удобности, оппортунистической приспособляемости к взглядам каждого нового военного руководителя, примат формальных данных в ущерб деловым — нанесли огромный вред советским Вооруженным силам»[24].
В подтверждение — лишь один пример. Как заместитель наркома обороны Сталина, Булганин в марте 1946 г. подготовил проект послевоенного переустройства управления Вооруженными силами. Характерно, что места для Г.К. Жукова в руководящих структурах ВС он не нашел. Нонсенс, на что обратил внимание даже Сталин, ревниво относившийся к полководческой славе Георгия Константиновича. По предложению вождя Жуков занял пост главнокомандующего Сухопутными войсками.
Одновременно Булганин представил Сталину проект положения о Наркомате обороны. У Жукова, который принял участие в обсуждении проекта, возникло серьезное возражение. Получалось, что главкомы в практических делах должны были иметь дело не с самим наркомом, а с его первым заместителем. На возражения полководца заместитель наркома ответил, мол, нарком (Сталин) и без того перегружен партийными и государственными делами.
Сталину же Николай Александрович доложил: «Жуков — Маршал Советского Союза и не хочет подчиняться мне — генералу». Его тонкий расчет оправдался: 3 ноября 1947 г. вождь уравнял выдающегося чиновника с выдающимся полководцем, присвоив Булганину маршальское звание.
Система «процветания серости и безынициативности», о которой говорит военный историк, могла существовать не только за счет выдвижения наверх посредственностей, но и подавляя действительно честных и талантливых. А вот здесь-то «тишайшим» вполне доставало и напора, и агрессивности.
Известно, что почти сразу после войны Г.К. Жуков был подвергнут опале. Сталинское окружение чутко уловило ревнивое раздражение диктатора из-за невиданной популярности лучшего полководца Второй мировой войны. И тут же включилось в охоту на маршала Победы. Не обошлось, естественно, без участия Булганина. На заседании Высшего военного совета в июне 1946 г., на котором рассматривалось «дело» Жукова, заместитель министра Вооруженных сил вплел свой голос в обвинительный хор. Он наряду с Молотовым и Берией критиковал полководца за покушение на святая святых: тот, видите ли, зазнался, не испытывает благодарности к Сталину за его хорошее отношение к полководцу, не хочет считаться с авторитетом Политбюро ЦК и лично со сталинским авторитетом, словом, маршала надо основательно «одернуть» и «поставить на место». Жукова спасло заступничество его боевых товарищей, отделался он сравнительно легко, оставив пост главкома Сухопутных войск и отправившись командовать Одесским военным округом.
