Расследование совершенных им преступлений продолжалось полгода, этой работой руководил Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко. Вместе с Берией судили его давних выдвиженцев: Меркулова — министра Госконтроля СССР, Деканозова — министра внутренних дел Грузинской ССР, Кобулова — заместителя министра внутренних дел СССР, Мешика — министра внутренних дел Украины, Гоглидзе — начальника 3-го управления МВД СССР, Влодзимирского — начальника следственной части по особо важных делам МВД СССР.
С 18 по 23 декабря 1953 г. дело рассматривал чрезвычайный орган, не предусмотренный Конституцией — Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР в составе: председательствующего — Маршала Советского Союза И.С. Конева, членов: председателя ВЦСПС Н.М. Шверника, первого заместителя председателя Верховного суда СССР Е.Л. Зейдина, генерала армии К.С. Москаленко, секретаря Московского обкома КПСС Н.А. Михайлова, председателя Совета профсоюзов Грузии М.И. Кучавы, председателя Московского городского суда Л.А. Громова и первого заместителя министра внутренних дел СССР К.Ф. Лунева.
Берия категорически отмел всяческие подозрения о связях с иностранными разведками. Отрицал он и то, что его действия после смерти Сталина были направлены на захват власти. «Особой скромностью я не отличался — это факт, — признавал он. — Я действительно влезал в другие отрасли работы, не имеющие ко мне никакого отношения, это тоже верно… то, что я старался себя популяризировать — это было. Что касается моих бонапартистских вывихов, то это неверно…»
В своем последнем слове он заявил: «Я уже показал суду, в чем я признаю себя виновным. Я долго скрывал свою службу в мусаватистской контрреволюционной разведке. Однако я заявляю, что, даже находясь на службе там, не совершил ничего вредного.
Полностью признаю свое морально-бытовое разложение Многочисленные связи с женщинами, о которых здесь говорилось, позорят меня как гражданина и как бывшего члена партии.
Признавая, что, вступив в связь с… (далее следует имя несовершеннолетней. — Ю.Р.) я совершил преступление, отрицаю факт насилия.
Признаю, что я ответствен за перегибы и извращения социалистической законности в 1937–1938 гг., но прошу суд учесть, что контрреволюционных антисоветских целей у меня при этом не было. Причина моих преступлений в обстановке того времени.
Моя большая антипартийная ошибка заключается в том, что я дал указание собирать сведения о деятельности партийных организаций и составить докладные записки по Украине, Белоруссии и Прибалтике. Однако и при этом я не преследовал контрреволюционных целей.
Не считаю себя виновным в попытке дезорганизовать оборону Кавказа в период Великой Отечественной войны.
Прошу Вас при вынесении приговора тщательно проанализировать мои действия, не рассматривать меня как контрреволюционера, а применить ко мне те статьи Уголовного кодекса, которые я действительно заслуживаю»[319].
23 декабря 1953 г. суд вынес свой приговор. В нем Берия обвинялся в том, что он сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков, которые ставили своей целью использовать органы внутренних дел против Коммунистической партии и советского правительства, поставить МВД над партией и правительством для захвата власти, ликвидации советского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии. Для этого они якобы установили связь с иностранными разведками. Специальное судебное присутствие приговорило Берию и его ближайших сотрудников, названных выше, к расстрелу. К слову, они были осуждены на основании антиконституционного закона от 1 декабря 1934 г., который служил юридическим оправданием сталинских репрессий.
Сегодня с высоты прожитых страной после 1953 г. лет большинство обвинений — связь с иностранными спецслужбами, грезы о восстановлении в СССР капитализма и т. п. представляются абсолютной чепухой, не нашедшей Ни малейшего документального подтверждения. А вот о том, к чему Берия действительно имел прямое отношение — сталинским репрессиям, по сути, ничего сказано не было: святость образа вождя никто тогда поставить под сомнение еще не решился. Разговор, по существу, свелся к личным уголовным наклонностям бывшего министра внутренних дел и его соучастников. Это было правдой, но далеко не полной.
Да и с заговором против «коллективного руководства» не очень выходит. Против воли организаторов июльского (1953 г.) пленума ЦК КПСС, его материалы, полностью опубликованные лишь в 1999 г., свидетельствуют, что заговор был. Но не со стороны Берии. Наоборот, Хрущев, Маленков и ряд других деятелей, имена которых здесь звучали неоднократно, осуществили заговор против него самого. Обвинения, выдвинутые против Лаврентия Павловича, были во многом надуманны и имели целью во что бы то ни стало скрыть острую борьбу за освободившийся после Сталина трон. Да простит читатель: здесь невольно возникает аналогия с пауками в банке. По существу, в преддверии хрущевских разоблачений культа личности Берии приписали все грехи прошлого режима.
Партийная элита все это долго скрывала. Постановление июльского пленума было впервые опубликовано лишь в 1991 г. По горячим же следам 10 июля 1953 г. в «Правде» появилось лишь краткое информационное сообщение, из которого советские люди узнали, что еще вчера верный ученик и соратник товарища Сталина на самом деле — враг народа. 24 декабря «Правда» опубликовала сообщение «В Верховном суде СССР», в котором излагались факты, «установленные» судом, и говорилось о расстрельном приговоре в отношении обвиняемых. «Приговор приведен в исполнение», — информировала газета.
23 декабря председатель Специального судебного присутствия маршал Конев отдал письменное распоряжение коменданту присутствия генерал-полковнику Батицкому немедленно по вынесении приговора привести его в исполнение в отношении осужденного Берии. Это распоряжение было исполнено в 19.50 того же дня лично Батицким в присутствии генерального прокурора Руденко и члена присутствия генерала армии Москаленко. Приговор в отношении других шести осужденных был приведен в исполнение в 21.20.
О подлинных, а не вымышленных преступлениях Берии и его сподручных Фемида высказалась 29 мая 2000 г., когда встал вопрос о возможности (или точнее — невозможности) их реабилитации как гипотетических жертв политических репрессий (осуждены с многочисленными нарушениями закона, к тому же неконституционным органом).
Наконец-то в этом деле, кажется, поставлена точка. Берия, Меркулов, Кобулов и Гоглидзе, говорится в определении Военной коллегии Верховного суда РФ, «являлись теми руководителями, кто организовал на государственном уровне и лично проводил массовые репрессии в отношении собственного народа. А поэтому Закон «О реабилитации жертв политических репрессий» распространяться на них, как виновников террора, не может»[320].
