— Не станет, а потом они первым делом придут ко мне, не волнуйся.
Я уже не чувствую левую руку. Хорошо, что головой оперлась о его крепкую грудь. Однако сдержать болезненный стон не получается. Внимание мужчины тут же переключается на меня.
— Как ты себя чувствуешь? — Марк останавливается, горячее дыхание мужчины обдает меня. Наконец, удаётся увидеть незнакомца в белом халате. Значит, он доктор.
— Р-рука, — и тут же закусываю нижнюю губу, сдерживая рык. На глаза наворачиваются слезы. Незнакомец бережно перекладывает раненую руку мне на живот, и боль немного отпускает.
— Ну что вы так с собой? А? Хорошо, что рана неглубокая, да и Марк оказал первую медицинскую помощь. Через несколько дней нужно будет снять швы, — обращается он к моему похитителю.
— Отправлю за тобой своего человека.
— Хорошо. Не забудь, ей нельзя опускать руки на воду, советую забыть про ванну.
— Долго?
— Минимум на неделю.
— Хорошо.
Дальше мы спускаемся по лестнице. Не знаю, на каком этаже мы были, но такое ощущение, что прошла целая вечность, прежде чем мы оказались на парковке. Холод тут же окутал меня, и я задрожала. Казалось, моего мучителя ни что не остановит, и он не чувствует холода. В поисках тепла сильнее прижалась к нему, и руки сами обвили его шею. Крепко схватила раненой рукой запястье другой, чуть приподнялась, принимая сидячее положение в его руках и наши глаза встретились. Не знаю, сколько мы так стояли, пока нас не окликнули:
— Шеф, сюда!
Оторвавшись от созерцания меня, мужчина уверенным шагом направился в сторону огромного внедорожника. Его я видела во дворе, когда собиралась сбежать.
Мужчина уселся на заднее сиденье со мной на руках. В салоне было тепло и уютно. Попыталась пересесть в другой угол внедорожника, но он не отпустил меня. Поерзала попой, пытаясь скинуть его руки, но они тут же оказались на моих ягодицах. Длинные пальцы похитителя впились в них и пригвоздили меня к месту. Я замерла, мои руки задрожали, и расширившимися глазами уставилась в его глаза. Марк стиснул зубы, и в тот же момент его пальцы больно впились в мои ягодицы даже через ткань джинсов. Потому что его эрекция становилась слишком отчетливой. Его член через брюки ткнулся в мою попу.
— Не ерзай своей очаровательной попой, если не хочешь, чтобы они увидели порно вживую, — шепнул он мне на ухо, вогнав меня в краску.
Его верные псы не обращали никакого внимания на нас, разговаривали между собой и тихо спорили. Марк отвернулся от меня, и всю дорогу смотрел только на быстро сменяющийся пейзаж за окном. А я осталась сидеть у него на коленях, вскоре задремав. Проснулась к вечеру, за окном уже сгустились сумерки, в комнате было тепло и тихо. Её освещала только настольная лампа, стоящая возле кровати. Меня укрыли одеялом и, как утром, оказалась лежащей на мягкой кровати. Почему я не заметила, как он внес меня в дом?
Встав с кровати, подошла к двери. Теперь я спала в другой комнате. Здесь не было туалетного столика с большим зеркалом или окна, чтобы я не могла себя ранить во второй раз. Я же не хотела этого делать: все случилось в мгновение ока, я не понимала, что творю. Будто в тот момент кто-то другой контролировал меня, мое желание и тело.
Голыми ногами чувствовала холод, исходящий от пола. Все мое тело покрылось мурашками. Коленями особенно чувствовала холод, будто стояла голышом. Посмотрела на свои ноги, и поняла, почему мне так холодно. Потому что я стояла только в одной рубашке, причем мужской. Благо, она доходила до колен, сидела на мне как платье. А длина рукава позволяла скрыть рану от чужих глаз. На мне не было нижнего белья, только рубашка синего цвета и мужские трусы. Спасибо хоть, что не забыл про них. Хотя стоп! Кто это меня переодел? Марк?! Да он что себе позволяет?! Поимел меня насильно и можно теперь переодевать? Да кем он себе считает? Богом или моим мужчиной? Для меня он навсегда останется насильником, который обесчестил меня, похитил и изнасиловал! И как жаль, что сейчас рядом со мной не оказалось никого из близких. Никого, кто мог меня поддержать в такой час. Как бы мне ни было больно осознавать, но я одна здесь. Их трое, а я одна.
Не стала подходить к двери, уверенная, что сижу взаперти. Не думаю, что мои похитители вдруг потеряли бдительность и оставили дверь открытой. Хотя, если такое случится, не упущу возможность сбежать отсюда. От него. Но удивилась, когда в комнату вошел Марк, а я не услышала, как в замке повернулся ключ. Значит, все это время дверь была не заперта, как думала изначально?
— Что такое? С тобой все хорошо? — кажется, он по-своему растолковал мое удивление, которое отразилось на моем лице. Не смогла скрыть, как удивилась такому исходу дела.
Марк быстро сократил расстояние между нами, и его большая ладонь коснулась лба. Нахмурился, видимо, понял, что у меня нет температуры.
— Это вы переодели меня? — в конце речи мой голос сел. Постаралась не смотреть ему в глаза. Да и не хотела я задавать этот вопрос. Вовсе нет.
Он не дал сделать задуманное, быстро схватил меня за подбородок, заставив посмотреть на него. По-прежнему нахмурившись, он внимательно смотрел на меня.
— Да, — голос звучал уверенно, как будто это в порядке вещей, и его не смутил факт, что я сама могла это сделать. Без его помощи или вообще без чьей-либо еще.
Теперь настала моя очередь нахмуриться. Хоть я это и знала без его ответа, но, оказывается, подтверждение услышать все равно не хотела. Мне не нравилось, когда он так делал: приказывал, одевал, заставлял, в конце концов. Я не кукла, не его собственность, я не Снежана! Я всего лишь…
А кто я теперь? Сама запуталась. Теперь не имеет значения, кто я, разве не так?
— Что, тебе не понравилось? — не понял он.
— Что мне не понравилось? Вы серьезно? — если бы он не держал мой подбородок, то сейчас я ржала бы, как ржет обычно конь. Нет, серьезно. — Почему это мне не понравилось? А кому понравится, если её переодевает кто-то другой? Вот вам понравилось бы?
— Нужно было это дело оставить Диме с Олегом, да? — мужчина будто издевался надо мной. Потешался, гад этакий! Вон, как его губы дрожат, пока он старается удержать серьезное выражение лица. Ему смешно или решил таким образом меня напугать? У меня слов не хватает, чтобы описать, как я зла сейчас на него.
— Отпустите! — попыталась дернуть головой, но куда мне до него. — Мне больно!
— Ты хоть знаешь, что могла умереть? — одним вопросом он загоняет меня в тупик. Наш разговор пошел совсем в другое русло. Марк умело может менять тему, провоцировать собеседника, вывести из себя, заставить сойти с ума. Он может менять маску на лице, и кажется, никто не узнает его настоящего.
Я знаю его всего сутки, но кажется, что всю жизнь. Он, если не узнал всю правду обо мне, то понял, что я не Снежана, и будто сбросил с себя маску мужчины, который хотел изощренно отомстить сестре. Я не знаю, что ему нужно от меня, хочет ли отпустить меня, но мне уже жаль его. Жаль, потому что шесть лет его жизни украли. Я не верю, что это сделала Снежана, но мне искренне его жаль.
