Девочка сидела скрестив ноги в тени трёх королевских пальм, а вокруг неё были расставлены «ЧипсОрешки» с папайями. Выглядело это так, будто она рассказывает своим растениям сказку. Пальмы торчали над ними как три длинные худущие старушки в зелёных шляпах, все три шляпы склонились с интересом — может, это была хорошая сказка.
Вар посмотрел на развалины церкви. Бортик купели, видневшийся в проломе стены, приветливо блеснул бирюзой.
Вчера вечером, лёжа в постели, он изо всех сил старался забыть мамины слова, подслушанные под дверью, и думал о ванне, в которой люди рождаются заново. Ему бы тоже сейчас не помешало родиться ещё раз. И начать всё с нуля.
Он спрыгнул на землю, прошёл вдоль забора в задний двор и остановился перед девочкой.
— Как оно работает, это перерождение?
— Я же сказала. Окунают в купель, и всё. — Девочка воткнула совок в землю рядом с его кроссовкой: граница!
Вар отступил, но всего на шаг.
— Я про… людей. Они же не превращаются обратно в младенцев, правильно? А что вообще с ними происходит?
Девочка дунула снизу на чёлку, чтобы не лезла в глаза.
— Не превращаются. Перерождение — это внутри, а не снаружи.
Второй раз за два дня Вар вспомнил ту смеющуюся вожатую. Ты должен быть внутри группы. А ты снаружи.
Он стряхнул воспоминание. Снаружи — это часть внутри.
— Понятно. А потом? У них всё в жизни меняется или только плохое?
— Только плохое.
— И после этого они больше нравятся людям, да?
— Ну да, — сказала девочка. Хотя и не слишком уверенно.
— А это волшебство, оно от ванны или от воды?
— От воды. Но только я же говорю, волшебство всё равно не работает. Чуть-чуть времени прошло — и у них опять всё по-старому.
— У всех? Ни один так и не остался посветлевшим и обновлённым?
Девочка уложила свой совок черенком на острую коленку, как балансир, и застыла, удерживая равновесие. Только пальцы ног в розовых шлёпанцах шевелились, будто пытались нащупать ответ на вопрос.
— Не знаю, — наконец сказала она. — Я вообще знаю только про одного человека. Он не остался обновлённым.
— Ну вот, — гнул свою линию Вар. — А у кого-то, может, и получилось. Не верится, чтобы совсем ни у кого, иначе какой смысл?
— Ну, может. — Она убрала совок-балансир с колена.
— Да. Насчёт этой волшебной святой воды. Она с самого начала была святая — или она святела от того, что её набирали в ванну?
— Вода как вода. Обычная, из-под крана. Может, священник с ней что-то делал.
— А что? Что они в таких случаях делают?
Девочка дунула снизу так сильно, что её чёлка взлетела вертикально вверх.
— Да какая разница? Всё равно тут уже ничего нет. Что было, то давно вывезли. Оглянись! — велела она. — Видишь, ничего святого. И ничего волшебного.
Вар оглянулся. Да. Кругом одни развалины.
Потом он обвёл глазами девочкин сад. Растеньица в проржавелых жестяных банках — такие встопорщенные и в то же время храбрые. И те растения, которые повыше и покрепче, которые в земле.
Девочка заметила его взгляд.
— Не-а, вот это не волшебство. Это понадёжнее. На них можно рассчитывать. — Она сдвинула солнечные очки на лоб. — А тебе зачем? Ты вроде говорил, что у тебя тут замок. В замках не бывает купелей. Это на случай, если ты не в курсе.
— Я в курсе… — Вар отступил ещё на шаг. Ему вдруг захотелось спрятать от всех своё обновление, свою мечту — встопорщенную, как казалось ему сейчас, и храбрую. — Купелей нет, ха-ха, зато есть рвы! — весело ответил он. И ещё плечами пожал, чтобы показать, как ему всё это до фонаря.
— Вообще-то, насколько я знаю, рвы — это снаружи башни, а не внутри, — ввернула она.
И в третий раз Вар вспомнил ту смеющуюся вожатую. Он отвернулся от девочки, которая продолжала что-то бормотать своим растениям, поднялся через пролом в стене на развалины и пошёл к ванне, в которой перерождаются.
11
В задней части купели обнаружились ступеньки — Вар забрался наверх и сел на бортик. Он представил себе, что в купели вода — много воды, по самую кромку. И представил, как он погружается в эту воду, а выходит из неё другим человеком и другим сыном. И он уже не разочаровывает своих родителей, а учителя, все как один, пишут про него: Вар — чрезвычайно социальный ребёнок! И абсолютно нормальный!
Интересно, а как он сам будет при этом себя чувствовать? Когда из тебя вышвыривают твое старое «я» — это больно? А если это старое «я» не захочет вышвыриваться, вцепится в тебя мёртвой хваткой и ни в какую — что тогда?
Кто-то шлёпнул ладонью по стенке купели. Вар вздрогнул и открыл глаза.
Опять, что ли, она? Точно, девочка стоит рядом, смотрит на него снизу вверх. Очки сняла.
Вар вспомнил свой доклад про замки. В крепостной стене были такие узкие щели, они называются «бойницы», — это чтобы защитники могли целиться во врага, а в них самих попасть было нельзя. Вару показалось, что девочкины голубые глаза работают примерно как бойницы.
Она ещё сузила свои глаза-бойницы и улыбнулась. Но не совсем, а как будто наполовину.
— А как ты собираешься эту штуку наполнять?
Он молча указал на кран в стене.
— Не-а. Водопровод давно отключён. Где будешь брать воду?
Вар глянул в сторону общественного центра, тут же с содроганием отвернулся. Может, попросить у библиотеки?
— Ну как… натаскаю вёдрами, — сказал он небрежным тоном, вышвыривая из купели оконную сетку.
— Не натаскаешь. Нужен шланг. У тебя есть?
— Что?
— Шланг. Вот у меня есть. Пятьдесят футов. Дома. — Она махнула очками куда-то в сторону бара «Грот».
— Ты в баре, что ли, живёшь?
— Над ним. Но пятьдесят футов — мало, еле-еле до забора. Так есть у тебя шланг или нет?
— Не знаю. Может, и есть.
— Может? Короче, притащишь шланг, чтобы его хватило до моего сада и до этой твоей ванны, — может, я и не выгоню тебя отсюда. — Она надела зеркальные очки и решительно поправила их на переносице.
— Ты — меня?! — Вар встал и выпрямился на бортике купели в полный рост. В Средние века все старались занять правильную высоту, чтобы получить преимущество в сражении. — Да ты кто вообще такая? — осведомилось его новое нахальное «я».
Девочка выпятила губы и пошлёпала по ним грязным пальцем — раздумывает, что ли, открывать или не открывать такую важную информацию? Потом пожала плечами и сказала:
