Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Ты вернулся живым, – сказал он. – Ещё и в четверг! Вот это подвиг!
– Ну, формально миссия закончилась рано утром в пятницу, – сказал я.
– Ну конечно! – воскликнул он драматически. – Свою лучшую работу мы, Пузельбумы, делаем исключительно по пятницам.
– Я бы предпочёл, чтобы наша миссия оказалась более успешной.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, направившись в нашу маленькую кухню, чтобы налить мне чаю.
Мой отец был всё так же одержим чаем, как и раньше. Даже после всего, что произошло с тех пор, как прямо у меня на глазах он выпил чай с гальдерватном, невольно запустив безумную цепь событий, которые (по крайней мере частично) привели нас в настоящее. И хотя в нём многое изменилось (к чему я ещё вернусь), я был рад, что отец вернулся, даже если он стал не совсем таким, как раньше. Несмотря ни на что, он всё ещё любил чай и шахматы, и даже намного сильнее, чем раньше. Наш магазин был разрушен, и ему не было нужды скитаться по всему миру в поисках утерянной магии, потому что он уже нашел её.
– Я имею в виду, что наша миссия состояла в том, чтобы подружиться с монстром, – сказал я, садясь за стол. – А вовсе не уничтожить его. Что в итоге и произошло.
– Всё в порядке, Грег, – произнёс он, ставя передо мной чашку с чаем. – Я уверен, ты сделал всё возможное, и только это имеет значение. По крайней мере, теперь монстр никому не причинит вреда.
Он сел на стул и сделал большой глоток чая. Стол уже был накрыт к завтраку: сковородка с яичницей, сдобренной грудинкой и сыром, шматок жареной ветчины, несколько фунтов домашней бизоньей колбасы, блюдо с беконом и небольшая ваза с виноградом.
– Спасибо, папа, – поблагодарил я, делая глоток чая, прежде чем положить щедрую порцию еды на свою тарелку.
– Но я дам тебе один совет на будущее, – сказал он, вскочив со стула, словно хотел сказать что-то настолько важное, что невозможно сказать сидя.
Я застонал.
– Прежде чем танцевать с монстром, сначала принеси ему бутерброд! – заявил он без тени иронии. – А лучше всего – копчёной говядины, но на самом деле подойдёт всё что угодно.
– Пап, ты же понимаешь, что это не имеет никакого смысла! – простонал я, почти умоляя его хоть раз проявить благоразумие.
– Конечно, Грег, – сказал он, похлопывая меня по руке и садясь обратно. – Конечно. Если хорошенько об этом подумать.
Он сделал ещё глоток чая и продолжил мечтательно смотреть на каменный потолок нашей подземной однокомнатной квартиры.
Вот что я имел в виду, когда говорил про отца: он, возможно, и выжил после отравления эльфийским ядом, но всё же был не совсем в порядке. Позвольте мне вернуться и рассказать вам, что произошло (хотя, на самом деле, рассказывать особо нечего).
Сразу после того, как я победил Эдвина на Нейви-пирсе и оправился от шока, увидев почти весь центр города без электричества (инцидент, который позже городской чиновник с сомнением объяснил общественности как «неисправность цепи»), я поспешил к одному из домов родителей Эдвина. Главной причиной, по которой я оставил Эдвина в озере, послужило то, что мой отец был отравлен и, возможно, находился всего в нескольких минутах от смерти. Я бежал почти всю дорогу, преодолев около пяти километров. Или, по крайней мере, я бы так и сделал, если бы не одолжил велосипед примерно в полумиле от пирса. (Эй, вы наверняка тоже одолжили бы чужой велосипед, если бы на кону стояла жизнь вашего отца!)
Так или иначе, добравшись до места и обнаружив, что дом пуст, я заглянул туда, где, по словам Эдвина, я мог найти противоядие от древнего эльфийского яда. В маленькой нише, за огромной картиной Чака Клоуза в спальне его родителей, хранились особые артефакты эльфов Земли отделённой: свитки, зелья и тому подобное. Я схватил всё, запихнул в сумку и поспешил обратно в Подземелье гномов.
Фогги Кровокипящая, которая была другом моего отца, старейшиной Совета и главным гномьим врачом Подземелья, изучила все принесённые мной вещи. Она определила, что два маленьких пузырька со странной жидкостью могут быть противоядием. Но не было никакого способа узнать, что являлось противоядием, а что – чем-то другим, да и время уходило с каждой секундой. Мой отец мог умереть буквально в любой момент. Поэтому я согласился дать ему оба вещества.
И по сей день мы не знаем, что изменило моего отца: было ли это побочным эффектом противоядия, самого отравления или таинственного, неизвестного третьего вещества. Но в любом случае противоядие технически сработало, и он удивительно быстро оправился от яда. За исключением, конечно, вышеупомянутых странностей.
Видите ли, с тех пор мой отец стал ещё более странным, чем когда-либо. Словом, по большей части он способен жить, как раньше, и вести нормальные разговоры. Но в то же время, примерно каждый час или около того (в хорошие дни), он внезапно чувствует потребность поделиться тем, что он называет «Зерно истины». Такого за ним раньше не водилось.
Сперва он нагнетает таинственную атмосферу и выдаёт какой-нибудь грандиозный совет любому, кто его услышит. Затем его глаза затуманиваются и он просто с тоской смотрит в пустоту в течение пяти-десяти минут, пока, наконец, не вырвется из неё. Всё было бы не так уж плохо, если бы этот совет был хорошим или вообще имел хоть какой-то смысл. Но дело в том, что в ста процентах случаев такой совет – это полная чушь.
И не только я обратил внимание на этот эффект. В конце концов, мой отец по-прежнему был старейшиной Совета. И трудно не заметить, что что-то не так, когда один из избранных лидеров то и дело норовит прервать заседание Совета, чтобы выдать нечто вроде:
– Что нам действительно необходимо сделать, так это начать купать наши ботинки. Да. Да, я думаю, что если мы будем купать обувь хотя бы раз в неделю, это решит проблему с муравьями.
ИЛИ:
– Вот вам совет: если встретите питона, не притворяйтесь мёртвыми, ускорьте темп. Конечно же, я говорю о пианино. Ускорьте темп мелодии!
ИЛИ:
– Делюсь с вами Зерном истины: самый вкусный цвет – красный.
Хотел бы я, чтобы всё это было шуткой, но мой отец на самом деле громко объявлял это во время заседаний Совета в последние несколько месяцев. До Игана даже дошли слухи, что Данмор подумывает о том, чтобы освободить моего отца от должности старейшины. И если быть до конца честным, я не могу его винить.
Но проблема заключалась в том, что Данмор не мог этого сделать. Теоретически, будучи значимым членом Совета, он был на это способен, но, вероятно, он никогда не решится на этот шаг, боясь вызвать недовольство в обществе гномов. Иначе через год, во время следующего раунда выборов старейшин Совета, Данмору наверняка придётся отказаться от своей должности.
Всё благодаря самому невероятному факту из всех: теперь мой отец – знаменитость среди гномов.
Живая легенда.
После всего, что случилось, он стал одной из самых почитаемых личностей в современном мире гномов. Куда бы мы ни пошли в Подземелье (и даже наверху, в человеческом мире), гномы останавливались и смотрели на отца, возбуждённо перешептываясь между собой, когда тот проходил мимо. Если бы в Подземелье были разрешены телефоны (страшно представить), отца бы останавливали по меньшей мере по пятьдесят раз в день, чтобы сделать с ним селфи. В конце концов, он был единственным гномом, который предсказал возвращение гальдерватна. Он был тем гномом, которому в основном приписывали убийство эльфийского лорда и его жены (что меня вполне устраивало, я не хотел больше чувствовать вину за это происшествие на своей совести, я и без того не знал, куда деваться от кошмаров). И, наконец, мой отец был тем самым гномом, который обманул смерть, выжив после отравления древним эльфийским ядом.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
