Под ногами раздаётся писк. Цыплёнок. Глотаю слёзы горькие, доставая глупого птенчика, запутавшегося в колючей проволоке.
Вот и я так же — в плену. Вырваться не получается.
Глажу цыплёнка и реву, как дурочка. Спасения и выхода не вижу.
Несколько минут так проходит. Бандит меня не подгоняет — и на том спасибо. Слёзы кончаются, и на меня опустошение накатывает
— Смотрю я на тебя и думаю — везёт же убогим! — раздаётся ехидный голос.
Я резко встаю.
Кристина.
Вот уж точно баба ничего не боится. Висит на заборе, будто в деревне ничего страшного не происходит.
Длинные волосы распущены по плечам. Тугое платье вот-вот лопнет на пышной груди. И пуговиц расстёгнуто больше, чем надо. Она словно на праздник одета и ярко подкрасилась.
— Чего тебе? — отвечаю я.
— А что так невежливо? — ядовито усмехается. — Соболезную. Говорят, дед твой умер. Ну, ничего, он уже старый был. Срок его вышел.
— Не тебе судить, чей срок вышел. Иди, куда шла! — отправляю прочь местную красотку, грозу всех парней.
Красивая она, конечно, яркая. Но падкая на мужчин — и на своих, и на чужих. Деревенские говорят, что Кристина в городе даже ребёнка нагуляла, да потом избавилась. Впрочем, плевать мне на эту хабалку и грубиянку.
— А я и пришла, — улыбается Кристина. — Жаль только, не нашла, кого искала.
О ком она говорит? Сначала недоумеваю. Но потом меня вспышкой озаряет. Она говорит о Звере! Об этом амбале перекачанном, злодее, которого неизвестно как только земля носит!
Кристина, дура совсем, что ли? За счастье большое считает попасться на глаза главе отморозков? Неужели она участи моей завидует?
— Всего хорошего! — прощаюсь с глупой девкой, не желая тратить ни секунды.
Кристина смеряет меня взглядом.
— Не понимаю. Ни кожи у тебя, ни рожи. Чего тебя выбрали постель греть? Не умеешь же ничего, да? — усмехается. — Наскучишь быстро…
Не успеваю ничего ответить. В забор деревянный внезапно нож вонзается. Сталь дрожит, звеня. Воздух колеблется.
Рядом появляется Ризван. Спокойно вынимает нож.
— Долго ходишь, Арина. Разобралась с цыплятами? Иди в дом…
Кавказец толкает меня в спину ладонью. Смотрит на Кристину. Краем глаза замечаю, что та горазда перед любым видным мужчиной улыбки расточать. Держится так, чтобы грудь как можно выгоднее показать. Только Ризван даже не смотрит в сторону девушки. За мной следует. Кажется, он вообще равнодушен к показной женской красоте.
Или просто чересчур хорошо приказы исполняет. Как робот.
Глава 10. Арина
Зверь появляется поздним вечером. Ночью почти.
Я сидела на кухне за столом. Кажется, так и уснула. Сон снился хороший, светлый. Добрый. Так бы и не просыпалась.
Но тяжёлые, резкие шаги дрёму разрывают. На клочки. На молекулы. Безжалостно.
И первое, что я вижу, это лицо жестокого бандита. Глаза тёмные, с леденящим душу выражением.
Я вскакиваю с места. По струнке вытягиваюсь. Мечтаю убраться как можно дальше. Но головорез за локоть меня хватает. Держит. Пальцы словно стальные клещи. Синяки на коже останутся.
— Неужели на месте? — скалится. — Ризван, как она себя вела?
Сердце колотится в бешеном ритме. Кровь шумит так, что уши закладывает.
Сейчас выдаст меня подельник Зверя. Жизни мне больше не видать. Так и умру на месте.
— Проблем не было, — отвечает Ризван.
Немного странно, но он выгораживает меня перед бандитом.
— Говоришь, проблем не было? — хмыкает Зверь. — Если она хорошо себя вела, почему Немец жалуется, что ты двоих порешил?
Зверь дёргает меня на себя. Вжимает в своё тело каменное. Лишает возможности дышать. Жаром обжигает. Разум туманит терпким, мускусным запахом мужчины.
— Говорят, ты удрать хотела…
Наклоняется. Перед глазами не видно ничего, кроме его тёмных, ужасающих глаз. Он взглядом меня вскрывает. Грудную клетку разворачивает. Язык немеет. И не получается ни соврать, ни сказать что-то ещё.
— Не удрать. Деда проведать, — подаёт голос Ризван. — Люди Немца твоё присвоить захотели. Я решил проблему.
— Деда? Какого? — рычит Зверь.
Легонько толкает меня. Но я через всю комнату лечу. К стене. Как пушинке. Затылком ударяюсь. Сжимаюсь в ожидании других действий. Глаза зажмуриваю. Страхом до самых пяток пробирает. К полу прирастаю, как каменная статуя.
— Попов Алексей. Тот, что девочку подобрал много лет назад, — объясняет Ризван. — Лежачий дед. Я тебе говорил.
— Говорил!
Зверь громыхает кулаком по столу. Посуда подпрыгивает, звякая.
— Только почему она огородами к деду рванула, а? Что ты не договариваешь, Ризван?
— Так быстрее. Чем круги мотать. Но я улицей её провёл. Мало ли на каких идиотов наткнуться можно. У людей Немца дисциплина хромает. На обе ноги.
Зверь молчит. Дышит тяжело и часто. Слышу его дыхание, как будто стоит близко от меня.
— Хорошо.
— Деда похоронить надо.
— Ладно, — соглашается Зверь. За стол садится, растирая ладонями лицо.
— Я отдал распоряжение. Местные уже шевелятся по этому вопросу, — докладывает Ризван.
Удивляюсь. Когда успел? Но он много с кем говорил. Значит, не только о преступных делах упоминал. Радует лишь, что дед не будет лежать долго не упокоенным.
— Что с дорогой? — настаёт черёд Ризвана задавать вопросы.
— Колесили по округе. Всё чисто.
— Кто стрелял? — интересуется Ризван, садясь за стол.
Зверь делает то же самое.
Двое мужчин сидят почти плечом к плечу, переговариваясь. Кажется, они очень близки. Друзья?
— Охотнички местные. Участковый и пьяный егерь, — цедит Зверь сквозь зубы.
— Ложная тревога?
— Пятый перестраховался. Но тачки были. Не знаю, чьи, но были.
Я остаюсь на месте. Потом потихоньку двигаюсь в сторону.
Резкий рывок. Зверь дёргает меня к себе на колени. Кладёт лапищу поперёк талии, прижимая к себе. Большая жёсткая ладонь сминает мой живот.
Зверь продолжает говорить. Я для него словно пустое место или домашнее животное. Он бездумно гладит меня по плечам и спине. Трогает волосы, обводит тело грязными линиями.
Зверя это будоражит. Чувствую, как ускоряется его пульс. Дыхание становится чаще. Понимаю, что это его реакция на меня.
На мою близость. Каменная и очень твёрдая реакция. Зверь толкает меня к себе. Его огромный член твёрд, как бревно. Чувствую ягодицами всю его длину. Она опаляет. Заставляет дрожать.
