Нет. Не мог Кей Джи догадаться.
Она решительно помотала головой. Подняла глаза и увидела, что губы Джека сжались в еще более тонкую линию. Интересно, какой смысл он вложил в ее жест? Скорее всего — отказ отступиться от должности, на которую ее прочит отец.
Он хлопнул бумагами по ладони в последний раз и пересек комнату по направлению к столу Джулии.
— Эти я подписал. Они могут уйти вместе с балансовыми отчетами, над которыми работает Ли. — Потом обернулся к Парис с памятным еще по субботе презрительным изгибом бровей. — Вы, похоже, уже познакомились?
Она кивнула. На таком близком расстоянии энергия его презрения лишала ее возможности ответить вслух.
— Очень хорошо. Когда у Джулии появится свободное время, она введет тебя в курс дел.
Он ринулся от стола прямо по направлению к двери, освободив от парализующего влияния своей близости ее мозги, которые немедленно выдали сигнал тревоги. Нельзя позволить ему уйти.
— Значит, мне снова сидеть и ждать, как и весь предыдущий час?
Джек обернулся, оглядел ее. Интересно, заметил ли он ее костюм? Она вызывающе вздернула подбородок.
— Я прислушалась к твоему совету.
— По поводу?
— Относительно делового костюма. — Горчичного цвета туалет от Армани не совсем точно соответствовал этому термину, но стоял к нему ближе всего, что она надевала за свою жизнь.
Его взгляд вернулся к ее лицу.
— Если это деловой костюм, то почему ты не надела под него блузку?
— Потому что предпочитаю топики, — простодушно поведала она. — Они намного приятнее для тела.
В его глазах мелькнула едва заметная искорка.
Ага, подумала Парис, позволив себе насладиться скрытым удовлетворением.
— Хорошо, — сдался он, — я покажу тебе твой кабинет по дороге на улицу.
Какая жертва!
И она отправилась следом за ним.
Ее кабинет располагался на этом же этаже, хотя был далеко от резиденции Джека. Здесь стояли громадный стол и кресло, шкаф для бумаг, книжные полки, телефон, факс и компьютер.
Может, какая-то ошибка? Ее глаза устремились на Джека.
— Это твой кабинет, — подтвердил он, поняв ее немой вопрос.
Ее кабинет.
Дрожащими пальцами она провела по полированной поверхности стола и плюхнулась в кресло — ноги стали ватными.
— Гораздо просторнее, чем я ожидала. Спасибо.
— Можешь не благодарить меня. Это твой отец.
Парис прикусила губу, стараясь сдержаться. Ей не хотелось начинать новый спор, единственным результатом которого может стать лишь очередное подтверждение, как мало она для него значит.
— Джулия будет поблизости, если у тебя появятся какие-либо вопросы или понадобится помощь. Она прекрасно осведомлена обо всем. Откопает всю нужную тебе информацию о Милсон-Лендинге. А пока ждешь, можешь ознакомиться с компьютером. — Он указал на массивный процессор на ее столе.
Если она найдет, где он включается. Парис не могла сдержать нервного смешка.
— К сожалению, я ничего не понимаю в компьютерах.
Несколько секунд он смотрел на нее с немым осуждением, потом пробормотал:
— Почему это меня абсолютно не удивляет?
Под воздействием его холодного взгляда Парис повернулась к компьютеру и притворилась, что изучает его, а в мозгу вертелось: она не заслуживает этой должности. Все, что требуется сделать, — открыть рот и сознаться в этом. Подыскивая нужные слова, она закрыла глаза и опустила руки на блестящую поверхность стола. В ладони полились невидимые импульсы, дающие ей новые силы.
Ей не хочется идти домой в пустую квартиру, дарованную отцом, к бессмысленной жизни, в которой ничего никогда не изменится. Не имеет значения, что Кей Джи дал ей эту должность по своим, неведомым ей, соображениям, как и то, что она приняла ее из чистого упрямства. Она хочет остаться, заслужить уважение — и отца, и Джека.
Когда она открыла глаза, его уже не было.
Тридцатью минутами позже прибыла Джулия с целью устроить ей экскурсию по громадному «Дому Грентема». Нельзя сказать, что она держалась враждебно, даже улыбнулась в ответ на первую попытку Парис сломать лед, но после второй шутки снова захлопнула створки своей раковины.
Откуда ей было знать, что личный секретарь возглавляет клуб поклонниц Джека Меннинга?
Пронзая ее глазами, ставшими прозрачными от наполнившей их непримиримости, Джулия проинформировала ее, что Джек работает больше, чем любой другой в этом здании, что справедливость его никогда не подвергалась сомнению и что он никогда еще ни на кого не наорал. По всем пунктам — пример идеального начальника. Парис решила, что не согласиться будет невежливо, но, несмотря на все ее миротворческие усилия, Джулия больше улыбаться не стала.
Она вежливо продолжала экскурсионную программу, давая пояснения по таким важнейшим пунктам, как составление протокола для отправки факсов и пользование кофеваркой. Парис мысленно пометила для себя выяснить, где поблизости торгуют приличным кофе. Как только они вновь оказались на восемнадцатом этаже, Джулия поспешила лишить Парис своего общества, даже не упомянув о Милсон-Лендинге.
Когда документы не появились и к десяти часам, Парис начала подозревать, что Джек просто забыл оставить инструкции, однако телефонный звонок быстро положил конец этому предположению.
— У меня нет ни единой свободной минутки, — проинформировала ее Джулия. В небрежном тоне слышалось: такой возможности, по всей вероятности, может не представиться всю ближайшую неделю.
— Я могу прийти и забрать документы сама.
— Если бы папки были у меня здесь, но все находите внизу. Я сообщу, когда освобожусь.
И секретарша отключилась.
Парис уставилась на замолчавшую трубку со смесью недоверия и отчаяния. Она не ждала, что Джулия проникнется к ней пылкой любовью за двадцать четыре часа, но и такого откровенного отказа в помощи не предвидела.
Придется действовать самостоятельно.
Вскоре, вооруженная двумя чашками с напитками, она выступила по направлению к комнате Джулии, но внезапно остановилась. Что, если девушка расценит этот поступок как попытку подкупа, жалкий жест с целью завоевать ее дружбу? Может, она не пьет кофе или пьет черный? Единственные работники, с которыми Парис знакома, — старики из руководства. Нельзя ожидать от них полной информации о предпочтениях секретарши в области напитков.
Может, выплеснуть в ближайшую кадку? Ее руки дрогнули, кофе перелился через края чашек. Теплые капли, стекающие по правой ноге, оказались последними в чаше ее терпения.
— Переступи через себя! — приказала она себе и с глубоким вздохом вошла в комнату… Она была пуста.
