И сколько нет теперь в живыхТогда веселых, молодых!..
В шоковом зале реанимации был кошмар. На двух каталках лежали два обожженных малыша. Со слов бригады скорой помощи, в Шорском поселке загорелся дом. Мать и отец были на работе, малыши-погодки – мальчик двух лет и девочка трех, остались со старой бабкой. Полуслепая и, как всегда, чуть перебравшая «огненной воды» старушка разжигала печку, обронила тлеющую лучину на пол и не заметила. Дети возились в другой комнате, а бабулька спокойно заснула пьяным сном. Избушка вспыхнула, словно стог сена. Соседи чудом вынесли детей из огня, бабулька сгорела, по-видимому, так и не проснувшись.
Шанс на спасение, может, и был, но сначала нужно было добраться на вертолете в ожоговый центр.
У обоих детей ожог был семьдесят-восемьдесят процентов, и в наших условиях шансов спасти их было ровно ноль. Мы начали реанимационные мероприятия. Во-первых, поставили катетеры в центральные вены, затем перевели деток на искусственную вентиляцию легких. Надо было что-то решать. Подтянулись главный врач и наша мать-покровительница, наша начмед Антонина Ивановна.
– Артем, я сейчас связываюсь с областью, главный врач – с вертолетчиками, – сразу оценив ситуацию, командным голосом сказала она. – Если есть погода, то через двадцать-сорок минут в машину и на аэродром. Это наш единственный шанс спасти детей. Если и помогут, то только в областном ожоговом центре.
Мы продолжали противошоковую терапию. Тревожно-выездной чемодан был готов всегда. Решили, что полечу я и две сестры-анестезистки – Марья Петровна и Аня.
Марья, как мы ее звали, начинала давать наркозы, когда о специальности «анестезиолог» еще и не слыхивали, была толста и похожа на кубышку. Анна была ростом с меня, мужского телосложения, суровая и неулыбчивая, при этом прекрасный профессионал.
Народ в концертном зале уже садился за праздничные столы и выпивал по первой, а мы в это время отъезжали на скорой от больницы. Наш аэродром находился в котловине между гор и представлял собой обычное поле, засеянное травой с деревянным домиком аэровокзала. Букашка «Ми-2» с неприспособленным грузовым отсеком еле вместил нас. Детей на одних носилках расположили на полу, сами сели рядом. Двое поочередно дышали мешками «Амбу» (тогда еще не было транспортных аппаратов искусственной вентиляции легких), а один держал капельницы на весу. И все это в полусогнутом, скрюченном состоянии.
Лететь было по времени два часа. Но время тянулось не как два, а как все двадцать два часа.
