Он вошел неожиданно и замер на пороге, во все глаза глядя на жену. Дива поднялась, прижимая руки к груди. Рубаха сползла с ее коленей на пол.
— А я… я вот хотела для тебя подарок, — вымолвила она. — Не успела…
— А я думал — больна, — коротко сказал Перун, приваливаясь к косяку. — Ты — как? Здорова?
— Да…
— И хорошо, — Он опять выпрямился и скинул на пол плащ — как всегда ночами во время коротких встреч. — Я устал — сейчас в баню, грязь смыть, а потом — к столу. Позже все расскажешь!
И он вышел, жестом предложив ей следовать за собой. Он вел себя так, словно не было тех ночей. Дива сжала кулаки и отправилась за ним.
В бане, пока она оттирала его черное от загара тело, сплошь состоящее из могучих мускулов, он все время что-то говорил, расписывая свои похождения. Во время ночных визитов о них он не обмолвился ни словом, и сейчас Дива принимала его словоохотливость как должное. Она не обращала внимания на то, что он не давал ей вставить слово даже потом, во время ужина, когда ему внимали уже отец, мать, брат и сестра. Жива больше слушала из-за Даждя — все в замке успели понять, что брошенная своим якобы женихом Велесом девушка сохнет по Даждю, своему родному брату. Это обсуждали все, забывая, что и Марена Даждю сестра. Что до Смаргла, то он жадно, как дитя, впитывал слова брата — младший Сварожич, несмотря на возраст, мало и ненадолго покидал северные земли. Сердце его плакало и пело, когда он слышал о дальних землях и приключениях.
Дива, как и остальные, просто любовалась мужем, утешая себя тем, что потом они останутся наедине и она вознаградит себя за все. Но в изложне ее ждало разочарование — добравшись до постели, Перун заснул так быстро, что не успел даже поцеловать жену. Она полночи проплакала в подушку, а наутро у нее пропало всякое желание напоминать ему о детях. Он вернулся — и все началось сначала.
* * *
Слуги Змея сбились с ног, бегая по огромному лабиринту пещеры, где устроил свое обиталище их господин. Сложнее всего оказалось услужить недавно пойманной пленнице.
Мера, который день не покидавшая большой комнаты, куда ее поместили, и часа не просидела спокойно. Она то барабанила в тяжелую дверь кулачками, то металась из угла в угол, то с досады принималась бить все, что попадалось под руку. Слуги входили к ней на цыпочках — забившись в угол, девушка сверкала оттуда настороженными глазами, и стоило кому-то замешкаться, уходя, в него тут же летела только что принесенная еда. В первый день пленница вообще опрокинула на слуг все, что они ей принесли, и вдобавок разбила о чью-то голову кувшин. Сейчас она вела себя тише — принимала угощение, но с таким видом, словно ей предлагали камни и ядовитых змей, а остатки неизменно оказывались на лицах слуг, когда те приходили чуть позднее. Будь ее воля, Мера вообще не пускала бы никого к себе, но стоило чуть задержать обед, как она поднимала такой шум, от которого в пещерах при сильном эхе мало кому было сладко. С облегчением все вздыхали, когда она засыпала.
Иногда же ей приносили совсем иные дары — меха, украшения, редкие ткани. Черному Змею ничего не стоило добыть все это или вообще создать — он ведь был чародеем и мог сотворить многое — и он хотел поразить пленницу и заставить ее быть смирнее. Ее и так поселили в комнате хоть и небольшой, но роскошно убранной. Стены были увешаны тканями, привезенными издалека, пол устилали пушистые ковры. Изящную и богатую обстановку освещали выкованные из золота светильники. На выбор пленнице были предоставлены самые разнообразные наряды и украшения, к ее столу подавалось все лучшее. Занятый добычей всего этого, Змей даже забыл о княжестве, что находилось у него под боком. Он мог бы его завоевать, но тратил время на поиски того, что могло бы покорить девушку. Шли дни, а дикая кошка продолжала буянить.
— Пошли прочь! Все вон! — визжала Мера, топая ногами.
Уставшие от ее капризов и криков, слуги торопливо собирали с пола осколки кувшинов и блюд. На ковре растекалась лужа только накануне принесенного Змеем иноземного вина — чуть попробовав, Мера заявила, что ее хотят отравить, и перевернула столик с яствами. Сама она сейчас стояла на лавке, сжимая в руке подушку.
— Вон!
Схватив светильник, девушка запустила им в слуг. Масло — его только что залили снова — разлилось, смешавшись с вином, и вспыхнуло.
Мера завизжала, отскочив. Пламя пожирало ковер в центре комнаты. Слуги бросились его тушить. Прибив огонь, они поспешили убраться, потому что Мера уже оценила происшествие и нацеливалась опрокинуть еще один светильник, чтобы создать пожар. Раньше, чем девушке это удалось, все слуги, толкаясь, выскочили вон. оставив ее одну.
Впрочем, смутить этим пленницу было трудно. Внезапно, словно решившись на последний шаг, Мера принялась торопливо стаскивать в кучу подушки, подволакивать лавки, сворачивать ковры и ткани. В центре комнаты она сооружала большой костер, располагая остальные вещи вокруг таким образом, чтобы огонь потом пошел по ним.
Оставалось только полить костер маслом из светильников и поджечь, но в этот миг дверь распахнулась от резкого рывка, и на пороге возник незнакомец.
Мера застыла, глядя на него во все глаза. Вошедший витязь был так красив и строен, что у нее в первый миг захватило дух. Казалось, такой красоты не способна создать человеческая природа — так мог выглядеть только молодой бог. От его лица словно исходило сияние, глазе лучились добротой и умом, а ласковая улыбка могла привлечь чей угодно взор. Обежав глазами погром в комнате витязь тревожно вскинул брови.
— Ты собралась покончить счеты с жизнью? — в ЯВНОЗУ испуге воскликнул он. Голос его, мягкий, ровный, был тоже красив, как и он сам. — Не надо!
Несколько смущенная его появлением — в легендах девиц, как она слышала, похищают только чудовища, не похожие на людей — Мера немного попятилась, отступав к единственному окну.
— А кто ты такой, чтобы приказывать, что мне надо а что нет? — молвила она.
Витязь прошел в комнату, оставив дверь открытой, но не приближаясь вплотную.
— Я тот, для кого ты могла бы стать спасением от самой большой и страшной беды, — произнес он так искренне, что Мера невольно прислушалась к его словам.
— Ты что, — догадалась она, — тоже пленник?
— Увы, да. — Витязь опечалился, что сделало его лицо еще прекраснее. — Но пленник самого себя. Никто не может мне помочь, кроме той, которая добровольно согласится на это…
— Ты говоришь обо мне? — Мера сделала шаг к окну. Витязь улыбнулся ей из-под длинных ресниц.
— Я понимаю, что тебе такое слышать оскорбительно, — ты ведь попала сюда не по своей воле, — заговорил он, — но если бы ты попыталась понять меня и отыскать в своей душе хотя бы одно оправдание, то я… Я все исполню, что ты ни прикажешь!
Он уже стоял всего в трех шагах от девушки и при этих словах бросился к ней, но Мера была начеку. С быстротой молнии отскочив в сторону, она со всех ног кинулась к открытой двери.
