Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Его, мечтавшего порой над первыми хорошими картами, изготовленными в Голландии, немало беспокоили события в восточной части Средиземноморья – ареале турецкого преобладания. Шпионы первого министра, ряженные купцами, вовремя проинформировали его о пробуждении Турецкой империи, ведомой твердой рукой матери бездарного султана Мехмета IV албанки Турхан. Разумеется, Турхан помогали великие визири – отец и сын Кепрюлю, которых она привела к власти после жестокой чистки 60 тысяч человек (среди них был и православный патриарх) в 1656 году. После быстрых и эффективных реформ в администрации, финансах, армии и флоте с 1657 года турки стали отвоевывать у венецианцев острова Лемнос и Тенедос, сняли блокаду Дарданелл, и в итоге флот великого султана восстановил свое господство в Эгейском море. Войска султана продвигались к Трансильвании, но христианские государства больше беспокоило положение на Крите, давно осаждаемом турками. Несмотря на то что столица Крита Ханья была захвачена в 1645 году, христиане большей части острова еще сопротивлялись.
Перед лицом успехов мусульман «наихристианнейшему» королю надлежало сделать какой-нибудь жест, тем более что первый министр королевства – кардинал. Как и многие до него, Мазарини сам подумывал о крестовом походе. В 1654 году он разрешал отважным добровольцам отправляться в помощь Криту, в 1658 году послал сто тысяч экю в Венецию, способствовал посылке трех тысяч французов в венецианскую армию в 1659—1660 годах. Однако в декабре 1660 года христиане потерпели сокрушительное поражение, а головы попавших в плен, в том числе и некоторых французов, выставили на улицах Стамбула. По просьбе римской курии Джулио отправил шестьсот тысяч ливров (то было приданое одной из его племянниц!) на организацию крестового похода, но категорически отказался порвать дипломатические отношения с Портой, несмотря на то что турки взяли под стражу французского посла. Здесь первый министр следовал традиционной политике Франции со времен Франциска Валуа, защищавшей свои экономические и, главное, политические интересы в Турции. Он никогда не забывал, что турецкая держава может быть хорошим противовесом Священной Римской империи. Интересы государства – превыше всего…
Но все невозможно успеть в равной степени. На горизонте дипломатии Мазарини еще маячила Португалия, продолжавшая войну с Мадридом, и Англия, где в 1660 году была вновь восстановлена стюартовская монархия в лице Карла П.
Сразу же после Реставрации в Англии Джулио решил наладить с Лондоном союзнические отношения. «Веселый и счастливый» король Карл II сейчас был больше обеспокоен внутренними делами – отношениями со своим парламентом, пышными приемами и наличием денежных средств, которых у него всегда не хватало. Однако он не преминул выгнать из Англии доверенное лицо Мазарини при Кромвеле Бордо за то, что тот якобы втихомолку препятствовал его восшествию на трон. В сущности, кардинала устраивала вновь возобновившаяся после отречения Ричарда Кромвеля от своего поста английская смута, и он хотел подольше ее протянуть. Но делать нечего – связи с Альбионом надо налаживать, и прежде всего при помощи ненасытной потребности Стюартов в финансах.
Первый министр убил двух зайцев сразу, выступив с инициативой династического брака между Англией и Португалией. Президент Парижского парламента де Ту писал Мазарини 10 июня 1660 года: «Необходимо сохранить и укрепить дружбу между нашими государствами; ибо если Испании вздумается заключить союз с Англией, они могут объединиться против нас».
Но сделаем здесь одну ремарку. Даже после заключения долгожданного Пиренейского мира кардинала не замедлили уколоть, приписав ему желание выдать свою другую племянницу Гортензию за английского короля. Один из современников вспоминает: «Его Преосвященство… предложил ему (то есть Карлу П. – Л. И.) свою племянницу с двадцатью миллионами приданого; по правде говоря, она не была ему ровней, дабы получить такую честь без чрезвычайной признательности, но она конечно же стоила Анны Болейн, на ком Генрих VIII, правивший некогда теми же народами, что и он, все-таки женился».
Дипломатия диктовала другое решение относительно Англии, а Мазарини прежде всего принимал реальное положение дел. Переговоры об англо-португальском браке были завершены летом 1661 года. Новая английская королева и сестра португальского короля Изабелла-Катарина Браганса прибыла в Англию весной следующего года. Для Португалии этот союз был в политическом отношении выгоден – Лиссабон отстоял свою независимость, наладив в конце концов отношения с Мадридом. Для Англии же он был удачным в первую очередь в финансовом отношении. Изабелла-Катарина принесла с собой два миллиона крон приданого и, более того, города Танжер и Бомбей, ставшие основой будущего колониального владычества Британии в Северной Африке и Индии.
Но в перспективе наибольшие выгоды получила все же Франция. Заключение англо-португальского брака происходило практически параллельно с событием, положившим начало длительной зависимости английской короны от Парижа. Французская казна отнюдь не была пустой, огромным состоянием обладал и сам кардинал. Уже больной Мазарини подбросил Людовику XIV идею купить у Англии порт Дюнкерк, совместно захваченный англичанами и французами при Оливере Кромвеле. Карл II, поставивший своей целью иметь абсолютную, в том числе и финансовую независимость от парламента, решил продать его. С этой целью английский король послал в Париж своего дипломата Монтегю, которому его миссия принесла титул герцога.
В октябре 1662 года был подписан англо-французский договор о продаже Франции Дюнкерка и Мардика с укреплениями за пять миллионов ливров. Франция укрепила стратегические позиции на западных границах королевства и распространила свое влияние на Англию – Карл II выговорил себе обещание Людовика XIV вооруженной помощи в случае возникновения войны с собственными подданными. Умирая, Джулио не забывал о величии своей новой родины.
Десять лет спустя, вспоминая о начале своего личного правления, Людовик XIV заметил: «Было спокойно во всем свете». Действительно, в Европе на некоторое время воцарились тишина и спокойствие, впоследствии нарушенные самим же французским королем. Но это был больше чем мир в ареале французских интересов, который Мазарини приобрел для своего господина. Можно сказать, что Франция Нового времени никогда более не достигала подобной безопасности на своих границах, как в последние годы жизни кардинала.
Испания не могла вторгнуться во Францию в обозримом будущем. Англия Карла II не представляла непосредственной угрозы. Голландская республика, возглавляемая Яном де Виттом, была готова возобновить союз с Францией с целью определения будущего статуса Испанских Нидерландов. Восточные границы королевства были прочно защищены от возможных махинаций венского двора Рейнским союзом.
Несомненно, политика умиротворения и сдерживания была секретом успеха первого министра на дипломатическом поприще в целях достижения безопасности границ Франции. К сожалению, Людовику XIV почти удалось разрушить ту систему безопасности, которую Мазарини скрупулезно и с таким трудом создавал.
Каковы же были причины у кардинала для проведения такой внешней политики? Казалось бы, они очень рационалистичны – того требовала политическая необходимость. Но некоторые исследователи жизни и дипломатии Мазарини полагают иначе, опираясь на такие факты, как желание Джулио стать римским папой в случае избрания Людовика XIV императором Священной Римской империи и на последнее желание, выраженное в его завещании.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
