— Сперва я думал только о том, чтобы оказаться на воде. Словно я мог очиститься благодаря огромной морской глади. Я нашел лодку и отправился в открытое море. — Он вздохнул. — Забавно, но я чувствовал себя в ловушке, в капкане, хотя ничего меня уже не сдерживало.
— Несчастные случаи нередки на море. — Кейт еще больше приблизилась к нему, протянув руки. Однако он лишь окинул ее тяжелым взглядом, и пальцы ее сжались. — Ты был расстроен, подавлен. Ты не можешь обвинять себя.
— Не отмахивайся от этого, Кейт. — Его голос был мрачным и тихим. Эхо его звучало в холодной, темной комнате. — Ты хочешь, чтобы я тебе доверял? Ты хочешь понимать, что я имел в виду, когда говорил о тьме и отчаянии? Тогда слушай меня. Я взял с собой пистолет. И я приставил его к виску.
Кейт была не в состоянии вымолвить ни слова. От ужаса, охватившего ее, она не могла даже дышать.
— Я был очень близок к тому, чтобы нажать на спуск, — и меня удержала вовсе не надежда, или утешение, или чья-то помощь. Оказавшись в положении, когда мне пришлось выбирать между жизнью и смертью, я с удивлением обнаружил, что хочу жить. Жить в полной мере, а не просто существовать, бесцельно слоняясь в ожидании наступления очередной тьмы. Так что не стоит жалеть меня. Я выдержал.
Она пыталась подобрать нужные слова:
— Я не считаю тебя слабым потому, что ты совершил ошибку…
Глаза его сверкнули.
— Нет, вовсе нет. Я здесь потому, что сделал себя сильным. Я понял — для того, чтобы жить дальше, я должен убить в себе чувство, будто могу обременять собой своих близких. Если ты хочешь узнать, кто я такой, понять, почему я делаю то, что делаю, тебе надо осознать, что часть меня навсегда осталась в той лодке. И решение жить именно той жизнью, которой я хочу, означает для меня веру в возможность сделать все это, не став для кого-нибудь обузой снова.
— Это вовсе не жалость, когда я предлагаю тебе комфорт. Это не извинение, если я испытываю боль, когда ты рассказываешь о своих страданиях. Ты не станешь слабее, если позволишь мне позаботиться о тебе.
— Нет, — резко заметил Нед. — Ты абсолютно права. Это не соответствует ни одному из перечисленных тобой чувств. И тем не менее это то, что я никогда не позволю себе.
И с этими словами он отвернулся. Такое невнимание ранило ее. Ее муж мог много рассказывать ей о силе. Но, несмотря на все обещания быть достойным ее доверия, он никогда не соглашался довериться Кейт.
Кейт пыталась пробиться сквозь эту каменную стену — стену своей нужды в нем, необходимости быть сильной, какую бы боль он ни причинял ей, — достаточно часто, чтобы понять, насколько она прочна. Все, что ей удавалось, — так это набить себе синяки и растравить душевные раны. Теперь она смогла открыть причину всего происходящего. Холодную, жесткую правду, которая сделала его тем, кто он есть. И Кейт уже достаточно знала его, чтобы понять, что он не изменится.
Было бы слишком просто сказать, что ее ранило это знание. «Рана» представлялась ей лишь болью, уколом, нанесенным безжалостной рукой, который можно было излечить. То, что испытывала она, не было столь же острым, как боль, но это чувство казалось всеобъемлющим. Каждый дюйм ее кожи отчаянно стремился прижаться к нему, заставить его повернуть к ней свою голову и разгладить сурово сдвинутые брови. Каждая частичка ее существа желала утешить его, убедить в том, что он сильный, что ему нет необходимости делать с собой все это. Нет, она не чувствовала обычной боли. Это было хуже. Словно те надежды, что незаметно зрели в ней все эти годы, внезапно обернулись разочарованиями.
Она подошла к Неду и склонилась над ним. Впервые с тех пор, как он вернулся, она возвышалась над ним. Тень от ее фигуры коснулась его лица, когда она приблизилась, заслонив заходящее солнце.
Ей хотелось закричать на него. Она хотела встряхнуть его за плечи. Да если бы он не сломал ногу, она могла бы сама сделать это.
Но и это не принесло бы ничего хорошего.
— Я не хотел причинить тебе боль, — сказал Нед.
Да. Никогда.
— Да, конечно, не хотел, — ответила Кейт насколько могла спокойно. — Тебе просто нужно… нужно защитить себя. Я понимаю, Нед.
Она хотела бы ничего не знать. Кейт закрыла глаза и позволила чувству утраты пройти сквозь нее. Его пальцы по-прежнему лежали на ее локте, сильные, теплые и уверенные. Эта уверенность жгла ее сейчас, и его нежные прикосновения казались ей острыми иглами, впивающимися глубоко под кожу.
Прежде чем боль охватила ее, она нежно высвободила руку из его объятий и удалилась.
Глава 23
Крупные хлопья первого снега кружили над Бонд-стрит и таяли, едва коснувшись грязной мостовой. Кейт слишком хорошо помнила эту небольшую лавку, она уже была здесь однажды, в той лихорадочной суматохе, что сопутствовала ей сразу после свадьбы. Ночное одеяние, приобретенное ею тогда, тонкое и прозрачное, таившее столь соблазнительные надежды, было убрано теперь в дальний ящик комода. Она одевала его однажды, всего несколько дней назад. Оно не сработало так, как Кейт на это рассчитывала. И теперь эта прозрачная шелковая рубашка казалась ей символом надежд, когда-то владевших ею, — иллюзорных и призрачных. Они не перенесли бы даже хорошего ливня.
Узкие витрины лавки были заполнены ворохом разноцветных тканей, разложенных с целью привлечь внимание покупателей. Среди изобилия атласа и шелка лежало несколько более дешевых товаров для менее обеспеченных покупательниц — плотный и практичный хлопок и теплая шерсть сдержанных тонов. В центре витрины красовались разноцветные рулоны муарового шелка и атласа, кремового муслина и тончайшего полосатого батиста. Ленты и кружево, многочисленные пуговицы разных размеров приковывали глаз.
Однако внимание Кейт не привлек этот красочный ворох. Она отряхнула снег с плеч. В такую погоду даже от одного взгляда на эти прозрачные ткани становилось холодно.
Прежде чем Нед вернулся в Англию, Кейт верила, что ее чувства к нему просто утихнут со временем. Теперь она почти желала, чтобы это так и произошло. Она завидовала бракам, которые могли разлететься, как осенние листья, бракам, в которых супругов ничто не связывало. Ей казалось, что они способны просто закрыть глаза и выдохнуть, а их желания, словно пушинки одуванчика, подхватит ветер.
Однако подобные мысли были слишком слезливо-сентиментальными для Кейт. В конце концов, она отправилась за покупками в модные лавки, она была дочерью герцога и супругой обеспеченного джентльмена. Любой прохожий — читающий колонки слухов в газетенках, бодро распродаваемых чумазыми мальчишками, — мог за ней наблюдать. И Кейт занялась покупками, будто бы все произошедшее совершенно ее не касалось. Они с Луизой станут знамениты этим на многие годы.
И хотя ей бы очень хотелось, чтобы их отношения с Недом были иными… Но… Что же, не стоит желать невозможного. Лучше действительно приобрести себе чего-нибудь новенькое. Однако вряд ли ей могут понравиться товары, выставленные в этой витрине. Ей не нужна еще одна ночная рубашка.
