— И что же это?
Глаза Ате загорелись.
— Возможность участвовать в битве.
Он запрокинул голову и издал боевой торжествующий клич, в подлинности которого сомневаться не приходилось, ибо находящиеся на улице горожане едва не попадали в грязь, а солдаты схватились за палаши, кинжалы и сабли.
О, если б этот плотный сгусток мяса
Растаял, сгинул, изошел росой!
Склонность Ате постоянно цитировать «Гамлета» раздражала Джека донельзя. Нет, произнесенные к месту стихи он, разумеется, только приветствовал бы, но единственная связь цитаты с настоящим моментом заключалась в одном слове «таять». Таяние действительно было ошеломляющим, текло со стен, с кленов, с кедров; последние время от времени сбрасывали на солдат мокрый снег. Они оба и выдвинулись чуть вперед лишь затем, чтобы не мокнуть, а служивые были вынуждены торчать на отведенных местах. Им не дозволялось по своей прихоти ломать фронт, но два могавка по особому приказу командующего могли перемещаться куда угодно и как угодно без малейшей необходимости кому-нибудь что-нибудь объяснять. С этим решением согласился и горец, рассредоточивший своих воинов на правом краю.
— Ты не пехотинец, Абсолют, — проворчал он. — Так что можешь сражаться хоть в перьях. Только если опять вздумаешь припугнуть лягушатников кавалерийским наскоком, хотя бы предупреди.
— Ты достал меня, — буркнул Джек.
Разумеется, не Макдональду, а Ате, но тот лишь усмехнулся, качнув черным плюмажем, который он где-то раздобыл и приладил к своей голове. Таким довольным могавк не выглядел никогда, разве что после охоты на косолапого зверя. Дурачок еще не был в настоящем сражении, зато Джек побывал, и его вновь потряхивало от волнения. Он находился на том же поле, что и полгода назад. Он прошел через бой, но время опять издевалось над ним, заставляя повторить все с начала. Как будто не было ни тяжелой зимовки, ни рабства, ни Монреаля и молодой корнет Абсолют только-только покинул перенесший его на канадскую землю корабль.
По равнинам Авраама вновь двигались армии. Правда, красная линия основательно поредела, а лягушатники наступали с другой стороны. Но теперь они не спешили.
За ветряную мельницу, стоявшую на самом фланге, сражались уже не менее часа — ее то брали, то отбивали, и вскоре должен был прийти их черед. То есть волонтеров Макдональда и рейнджеров Мозеса Хейзенса, зеленая форма которых отлично просматривалась в бурых безлистых кустах. Кроме стремления держаться поближе к шотландцу имелась и другая причина, сообразуясь с которой Джек выбрал этот фланг. Отсюда было недалеко до реки. Если дела пойдут плохо, им с Ате будет нетрудно добраться до спрятанного каноэ, чтобы выполнить миссию, возложенную на них Большим Белым Отцом.
Отдаленный крик заставил его приподнять голову. Сквозь бреши в пороховом дыму и росчерки неожиданно повалившего с небес снега он увидел, что красные потекли прочь от мельницы, а над ней взвилось знамя в красно-золотую полоску с белым крестом. Сорок восьмой полк перестраивался, уклоняясь от боя, рябь перестройки пошла и по другим полкам.
Макдональд, невозмутимый, как на субботней прогулке, неторопливо шествовал к ним, переступая через залегших солдат.
— Мельницу сдали, видели? — Он дождался кивков. — Не волнуйтесь, спать вам тут не дадут. Леви вовсе не такой дурень, за какого его держит Меррей. Он не лезет в центр — на пушки. Он подрезает фланги, отжимает нас к городу. Вообще-то, — шотландец поднял голову и принюхался, словно гончая, — если не ошибаюсь, дело дошло и до нас.
Огонь неприятеля и вправду усилился. В их сторону бежали разбросанные по полю фигурки, присаживались на корточки, стреляли, перезаряжались, бежали дальше. Кое-где мелькали вязаные шапочки ополченцев: белые, красные, синие. Однако у многих на головах тряслось и подпрыгивало нечто другое.
— Абенаки, — сказал Ате.
Джек и впрямь увидел бритые головы, выкрашенные в черный или в желтый цвет от макушки до кончика носа. Конские хвосты бегущих были короче, чем у ирокезов, их концы били наступающих по ушам.
— А нет ли среди них и наших друзей из деревни Святого Франциска? — поинтересовался он вслух.
— Дай-то бог, — ответил Ате, одновременно ощупывая и нож, и распятие на широком поясном ремне.
За беспорядочно надвигавшейся, мечущейся и орущей ордой угадывались четкие правильные ряды регулярного войска. С криками «Vive le Roi! Vive la Paix!» под барабанную дробь и с развернутыми знаменами правый фланг неприятеля пошел в наступление.
— Подъем, ребята, — крикнул Макдональд, вытаскивая из ножен палаш. — Встретим гостей.
Бойцы неохотно вставали. Шеренга их была редкой, неровной, и единственное преимущество этой разреженности заключалось в снижении эффективности неприятельского огня.
— Забить пороховые полки! — возвысил голос Макдональд. — Взвести курки. А теперь ждать, парни. Ждать!
Рейнджеры Хейзенса, сгруппировавшиеся около небольшого блокгауза, уже открыли стрельбу, но значительного урона противнику не наносили. Французы продолжали рваться вперед.
— Огонь! — заорал Макдональд.
Джек и Ате с облегчением спустили курки. Но результат залпа мало походил на сентябрьский. Щелкнула в лучшем случае сотня мушкетов. Ряды белых лишь дрогнули, но не замедлили шага.
— Le Roi! La France! La Paix!
— Хотя бы и так. — Макдональд, прищурясь, вгляделся в редеющий дым. — Похоже, рейнджеры не продержатся долго. Пойду-ка я приведу сюда людей Фрейзера с Брэггом, чтобы их поддержать. Вы, парни, отступите к деревьям и тормошите французов оттуда. Постарайтесь отвлечь часть их на себя. — Более мягким голосом он добавил: — Удачи, Абсолют. В прошлый раз ты дрался на равнинах Авраама как солдат, теперь делаешь то же самое, но уже как дикарь. Это слишком забавно, чтобы ты умер. Адью.
Он повернулся и направился к красным шеренгам, расположенным в нескольких сотнях ярдов от них. Но сделал всего шагов десять.
— Айя-ахо-аха! — вылетел из дыма клич, и в брешь, образовавшуюся между утесами и Двадцать восьмым пехотным полком, хлынула беспорядочная лавина. Она неуклонно приближалась к Макдональду.
— Нет! — закричал Джек, уже перезарядивший мушкет.
Он торопливо залег, прицелился, выстрелил. Одна из бегущих фигур резко дернулась и упала, но остальная орава продолжала бежать. Шотландец, заметив опасность, вскинул палаш и повел его лезвие по широкому кругу, однако людская волна захлестнула его и покатилась дальше, оставив на земле нечто напоминающее сломанную фарфоровую статуэтку. Джек вскочил на ноги и метнулся к Макдональду, не сомневаясь, что ирокез, если что, прикроет его.
Капитан Макдональд лежал, обратив лицо к небу. Верней, тут покоилась лишь его оболочка, ибо душа шотландца, вне всяких сомнений, уже устремилась в иные края.
Одни барабаны били отбой, другие звали в атаку, в грохот вплетались ликующие вопли туземцев, радующихся приближающейся кровавой развязке. Они дрались отнюдь не за Францию и не за голые равнины Авраама. Джек помрачнел, вспомнив слова старика Бомосина. Тот некогда растолковал ему, чем война привлекательна для индейцев. Нет, что бы там ни было, но он не позволит надругаться над горцем и снять с него скальп.
