Бросив последний взгляд на бак с горячей смолой, Джек отвернулся, внезапно ощутив боль от каждой ссадины, каждого синяка на своем теле. С улицы раздались громкие крики, шум приближающихся шагов. Отбросив со лба влажную прядь волос, Джек стал медленно спускаться вниз.
— Да здравствует герой-победитель!
Толкнув Марко локтем в бок, Алессандра бросилась навстречу Джеку.
— Если ты не убьешь моего кузена, я сама это сделаю, — прошептала она сквозь слезы. — Господи, как же я за тебя боялась! — Кончиками пальцев она прикоснулась к царапинам на его подбородке и к темнеющему на щеке синяку. — Ты ранен.
— Да нет, что ты, всего несколько ссадин да царапин. — Джек криво усмехнулся. — Возможно, сейчас я выгляжу не слишком-то хорошо, зато свою работу выполнил.
— Да ты самый красивый мужчина на свете, — прошептала Алессандра, прижимаясь губами к его губам.
У его губ был привкус соли и крови. Или еще чего-то, что она была не в состоянии описать словами. Закрыв глаза, Алессандра издала какой-то странный звук, застрявший у нее в горле.
— Amore[19], — проговорил Марко, демонстративно громко вздыхая.
— Гираделли… — Запустив пальцы в волосы Алессандры, Джек привлек ее к себе. — Иди к дьяволу.
— Пожалуй, я прогуляюсь только до чистилища — чистилища для моего земляка, — отозвался Марко. — Местный судья запер Беллазони в кабинете начальника порта: Утром я договорюсь о том, чтобы отправить его в Лондон, ну а оттуда его быстро спровадят к дьяволу. — Сардоническое выражение глаз Марко смягчилось, он улыбнулся. — Он больше не опасен для тебя, Алесса, — добавил Марко.
Несмотря на то что ей было так тепло в объятиях Джека, она слегка задрожала.
— На время, — сказала Алессандра.
— Не на время, а навсегда, — сказал кузен.
— Но ведь нет ни единого доказательства того, что он совершил преступление, — заметила Алессандра. — Разве только похищение человека, ребенка. Да, он угрожал убить Изабеллу, но он скажет, что этого не было, так что мое слово будет против его слова. И даже если мы сумеем раздобыть доказательство того, что он собирался — только собирался — украсть древний артефакт, судья сможет дать ему не больше нескольких лет.
— Он не будет держать ответ перед английским судом, — проговорил Марко. — Ты забываешь, что в Австрии нынче правят союзники короля Георга. Лорд Л кнели уже сказал, что планирует передать нашего узника их представителям в Лондоне. Беллазони ответит перед австрийским правосудием, а австрийцы едва ли простят ему убийство своих земляков. — Он посмотрел на Джека: — Что касается его сопровождающих.
— Орричетти уже ответил за свои грехи, — сказал Джек и сообщил, что произошло. — Когда я думаю об этом, мне приходит на ум, что свершилось поэтическое правосудие, — добавил он после минутной паузы. — Из письма, которое ты мне дала, я понял, что он убил Стефано с помощью болиголова, растительного яда. А бак сделан из деревянных досок. Жаровня под баком нагревает его содержимое почти до кипения, а вы знаете, какая густая и тягучая бывает смола, когда разогреется. К тому времени, когда ночной караульный вернулся с помощниками и мы смогли выудить его оттуда…
Замолчав, он пожал плечами.
Алессандра несколько мгновений раздумывала над его словами, пытаясь осознать их.
— Пожалуй, мне следовало бы пожалеть его, ведь его постигла такая ужасная смерть, — сказала она наконец. — Но вынуждена признаться, что испытываю только облегчение. Облегчение, вызванное тем, что этот человек больше никогда не сможет манипулировать чьей-либо жизнью.
— Никто и никогда больше не сделает тебе ничего плохого, Алессандра.
Джек взял ее лицо в ладони. Они были исцарапаны и покрыты песком, однако твердые и нежные.
В Джеке это не было противоречием. Сунув руки в карманы сюртука, Марко принялся насвистывать мелодию из «Женитьбы Фигаро» Моцарта.
— Пойду-ка я прогуляюсь, — сказал он.
Как только Марко ушел, Алессандра не услышала, а почувствовала, что Джек смеется — он щекотал ей ухо.
— Этому повесе повезло, что он искупил свою вину, — сказал он. — Иначе бы ему несдобровать.
— Мужчины могут быть такими высокомерными, такими раздражающими, — промолвила Алессандра.
— Надеюсь, это ты не обо мне?
— Нет, что ты. Тебя я бы назвала артистичным… — Она провела пальцем по его исцарапанному подбородку. — И еще альтруистическим. И ду-у-ушевным.
— Знаешь, мне вдруг показалось, что ты хочешь сказать, что я «ду-у-урацкий». — Он нежно поцеловал ямочку на ее шее. — Какими только плохими словами ты не называла меня, когда мы впервые увиделись.
— Таким большим черным дьяволом.
— Да нет, «большой черный дьявол» — это еще не самое худшее из них, — с усмешкой напомнил ей Джек.
Алессандра обвила руками шею Джека и прижала его к себе. Она услышала, как спокойно и уверенно бьется его сердце, и это наполнило ее искрящейся радостью.
— Ты напугал меня, — прошептала она. — После бегства из Италии я решила держаться подальше от мужчин. Но ты разбудил во мне чувства, о существовании которых я не осмеливалась признаться даже самой себе.
— Какие чувства, Алессандра? Будем играть еще в одну словесную игру?
Она почувствовала, что губы ее дрожат.
— Хочешь, чтобы я сказала о них вслух?
Алессандра все еще не решалась признаться ему в любви.
— Мне бы хотелось знать, Алесса, есть ли у меня надежда уговорить тебя рискнуть и еще раз попытаться вступить в брак? Я понимаю, что твой опыт общения с мужчинами заставляет тебя осторожничать. Но я не такой, как они, я другой, поверь…
— Наверняка ты знаешь, что очень нравишься мне, — проговорила Алессандра.
— Только нравлюсь? Черт возьми, я бы не сказал, что жаждал услышать именно это.
Алессандра судорожно сглотнула.
— Нет, я говорю о любви. Я люблю тебя, Джек. Люблю до боли. Но вряд ли я понравлюсь твоему отцу. Я ведь не наивная девочка, а вдова, да еще с ребенком. Иностранка, имеющая собственные понятия о женской независимости и интеллекте.
— Но ведь тебя зовет в жены не герцог Ледьярд, — пожал плечами Джек, — а Джеймс Джекхарт Пирсон. Но возможно, у тебя есть причины сомневаться во мне. У меня нет титула, и я не очень богат.
— Что такое титул? Всего лишь цепочка из букв, не более того, — ответила Алессандра. — Титул не имеет никакого отношения к самому человеку, один только титул ничего не говорит о мужчине. А деньги… Видишь ли, я богата. Очень богата.
— Да, это мне известно. Должен признаться, что именно твои деньги заставили меня хорошенько подумать, прежде чем делать тебе предложение.
