Да, отныне она принадлежала ему.
Он поднял голову и встретил недоуменный взгляд: Только сейчас оба начали постепенно возвращаться к действительности, о которой совсем забыли. Но прежде чем окончательно спуститься на землю, Джейн с улыбкой прошептала те сокровенные слова, ради которых пришла в темноте на берег озера. Признание родилось только сейчас, в состоянии полной отрешенности и свободы.
А когда Берн заправил за ухо рыжий локон и повторил те же слова в ответ, то едва не засмеялся от счастья: впервые в жизни он получил все, что хотел, и не имел иных желаний.
Кроме одного: не расставаться.
Они лежали долго — может быть, несколько минут, а может быть, несколько часов. Свеча на столе догорела, а небо за окном из черного превратилось в серое. Погружаясь в сон, Джейн почувствовала на щеке теплые губы и услышала:
— Спокойной ночи, Джейн.
Казалось, пожелание принес летний ветерок.
Нет, уже не летний. Полночь миновала, а это означало, что наступил первый день осени.
Глава 24
Виктория проснулась в чрезвычайном волнении. Первый день осени обещал долгожданный праздник: бал в доме герцога Рейна. Как же не волноваться, если событие объединило огромную работу и огромные ожидания? Ночью не удалось сомкнуть глаз — сон отказывался приходить. К счастью, главная проблема разрешилась: нога уже совсем не болела. Но оставалось множество деталей, которые еще предстояло проверить, и мелких вопросов, требующих неотложного внимания. Поэтому предрассветные часы прошли в размышлениях и составлении дополнительного списка срочных дел.
К полудню хлопотливая особа едва не падала с ног от усталости.
— Немедленно ложись и постарайся уснуть, — приказала леди Уилтон, провожая младшую дочь в спальню.
— Но если бумажные фонарики закрепят плохо, то может загореться сад! — воскликнула Виктория, позволяя матери расстегнуть пуговицы на платье и расшнуровать корсет.
— Ну-ну, успокойся, — увещевала леди Уилтон. — Вот увидишь, бал пройдет великолепно. Я тобой горжусь. — Слезы послышались в голосе так явственно, что не заметить их не могла даже усталая дочь. — Не терпится увидеть, что вы с Джейн придумали.
— Трудно поверить, что ты удержалась от участия в подготовке. — Виктория вздохнула. Конечно, разговаривать с матерью подобным тоном не следовало, но соблюдать этикет не хотелось.
К счастью, леди Уилтон всего лишь усмехнулась.
— Признаюсь, удержалась с большим трудом — только потому, что понимала, насколько вам с леди Джейн важно скрепить дружбу общим делом.
Хотелось пояснить, что мисс Каммингс принимала в общем деле не столь активное участие, как можно было бы ожидать, но Виктория благоразумно сдержалась и задала матери давно назревший вопрос:
— А как насчет Джейсона? — невозмутимо произнесла она и почувствовала, что пальцы на спине застыли. — Тебе не хотелось, чтобы я скрепила дружбу и с ним тоже?
— Маркиз — очень приятный молодой человек, — спокойно, даже равнодушно ответила леди Уилтон.
— Мама, — Виктория повернулась, — ты же знаешь, что маркиз… мне небезразличен. — Она посмотрела внимательно, пытаясь почувствовать непосредственную реакцию. — Услышав, что молодой лорд Каммингс приезжает в Рестон, я даже купила новое платье. Так почему же ты никогда не пыталась подогреть мой интерес к нему? И его ко мне?
Леди Уилтон принялась разбирать постель.
— Разве не достаточно разбитого сердца твоей сестры?
— Во-первых, это было давным-давно, а во-вторых, с сердцем Пенелопы не случилось ничего страшного. Напротив, оно даже расцвело, — возразила Виктория. — Мама…
Леди Уилтон выпрямилась и очень тихо приказала:
— Ложись в постель.
Виктория послушалась, однако твердо решила получить ответ на жизненно важный вопрос.
— Почему же?
— О, милая, — вздохнула леди Уилтон. — Лорд Джейсон Каммингс, возможно, самый завидный жених в наших краях. Возможно, я непростительно пренебрегаю материнским долгом, не прилагая усилий к вашему сближению. Но… — Она замолчала и снова тяжело вздохнула: — Но он тебя не замечает. Ни разу не посмотрел так, как мужчина должен смотреть на женщину.
Виктория оцепенела:
— Он меня не замечает?
— Больше всего на свете мечтаю о том, чтобы рядом с дочерьми оказались люди, способные их увидеть и понять, — задумчиво призналась леди Уилтон. — Ведь если мужчина тебя не понимает, то не сможет полюбить, как бы ты ни старалась. — Она смахнула слезу и продолжила: — Когда-нибудь, совершенно неожиданно, ты обернешься и увидишь хорошего человека, который смотрит на тебя так, словно никого в мире больше нет. И тогда вспомнишь мои слова.
Виктория собралась спросить, как отличить простой, ничего не значащий взгляд от особенного, полного тайного смысла, но не успела: снизу послышался звук торопливо открывшейся двери, а следом раздался громкий крик.
— Матильда! — позвал жену сэр Уилтон, поднимаясь по лестнице. — Наконец-то! Случилось!
Другой голос, принадлежащий, кажется, мистеру Катлеру, добавил:
— Настоящий праздник, друг мой!
— Матильда! — вновь нетерпеливо окликнул жену сэр Уилтон.
Леди Уилтон поцеловала дочь в лоб, строго приказала отдыхать и поспешила к мужу, а Виктория после долгих дум постепенно погрузилась в глубокий сон.
К балу она готовилась с особым тщанием. Новое платье прекрасно сидело, выглядело изящно и стильно (шелковое, кремового цвета, с небесно-голубой лентой на талии; миссис Хилл уверяла, что только что получила из Лондона несколько новейших фасонов), волосы лежали красивыми волнами, на свежем после крепкого дневного сна лице играл легкий румянец. Но главное, мисс Уилтон твердо решила увидеть нечто такое, чего прежде не замечала.
Справедливы ли мамины наблюдения? Больше недели Виктория почти целыми днями пропадала в коттедже, занимаясь подготовкой бала и совсем забросив братьев и сестру с маленькими детьми. И за все это время Джейсон ни разу не обратил на нее пристального внимания. Надежды на то, что ее постоянное присутствие в их доме заставит его обратить на нее взгляд, кажется, не оправдались. Маркиз редко появлялся в гостиной, где заседал организационный комитет, — должно быть, не позволяли многочисленные дела и обязанности знатного аристократа. Иначе он проводил бы со своими гостями — Чарлзом и Невиллом — больше времени. Но, когда все собирались за столом, он не раз обращался непосредственно к ней. Разве не так? Впрочем, беседа ограничивалась несколькими вежливыми фразами…
Но ведь маркиз специально приехал к ней, чтобы попросить помочь с балом. Приехал, чтобы встретиться с ней!
К тому времени как Виктория приколола к белокурым локонам последний цветок (доктор Берридж любезно прислал букеты ей, маме и Пенелопе), созрели два вывода: во-первых, еще никогда в жизни она не выглядела такой хорошенькой, и, во-вторых, пора положить конец мучительной неопределенности и выяснить, питает ли Джейсон к ней нежные чувства. Понять, замечает он ее или нет.
